Вторым, что отметил про себя Ранд при въезде в Тир, был странный звук. Ритмичный грохочущий лязг, периодически сопровождавшийся резким свистом. Сначала его было едва слышно, но сейчас он словно бы приближался и становился громче. Несмотря на ранний час, улицы, которые Ранд мог разглядеть от ворот, были запружены толпой, состоявшей, по большей части, из Морского Народа. Мужчины с обнаженными торсами и женщины в ярких льняных блузах предпочитали стягивать талии длинными широкими кушаками таких пестрых расцветок, что и не снились обитателям Тира. Все головы были повернуты навстречу приближающемуся шуму. Спеша занять места поудобнее, дети протискивались сквозь толпу, уворачиваясь от повозок и впряженных в них широкорогих волов. Несколько хорошо одетых мужчин и женщин сошли со своих паланкинов и встали рядом с носильщиками, приготовившись смотреть. Купец с раздвоенной бородкой, чей камзол украшали серебряные цепочки, по пояс высунулся из покрытой красным лаком кареты и потребовал, чтобы кучер утихомирил нервно пританцовывавшую упряжку, а сам тоже вытянул шею, чтобы разглядеть происходящее получше.
Белые голуби, испуганные очередным особо пронзительным гудком, спорхнули с остроконечных крыш и взмыли в небо. Внезапно две крупные стаи врезались друг в друга, и на людей сверху обрушился град оглушенных птиц. Упали все голуби до единого. Некоторые горожане даже прекратили смотреть навстречу надвигающемуся шуму и ошарашенно задрали головы. Немало народу бросилось к упавшим птицам, торопясь свернуть им шеи. И среди них были не только босоногие нищие в лохмотьях. Одетая в шелка и кружево дама, стоявшая возле одного из паланкинов, поспешно подобрала с земли полудюжину тушек, а потом вновь обратила взор к источнику гула – голуби, покачиваясь, свисали у нее из рук.
Аливия удивленно хмыкнула:
– Это плохой или добрый знак? – поинтересовалась она, растягивая слова. – Наверняка плохой. Или голуби, сыплющиеся с неба, значат что-то иное?
Найнив одарила ее кислым взглядом, но говорить ничего не стала. С того момента, когда накануне исчез Лан, она вела себя очень тихо и, конечно же, ни словом не обмолвилась о том, как это случилось.
– Часть этих людей умрет от голода, – печально констатировала Мин. Узы подрагивали от горя. – Почти в каждом я вижу схожую судьбу.
Куда мне деваться? загоготал Льюс Тэрин. Я ведь – та’верен!
Ты мертвец, оборвал его Ранд. Эти люди умрут голодной смертью, а он видит в этом повод для веселья? Но тут ничего не изменишь. Все сложится именно так, как видела Мин. Однако смеяться – другое дело. И та’верен – я. Я!
Что еще случится в Тире из-за его присутствия? Порой та’верен не оказывал никакого влияния на происходящие, но когда это все же случалось, результат мог, словно одеялом, накрыть целый город. Так что лучше приступить к выполнению задуманного, пока какой-нибудь злопыхатель не вычислит истинное значение падающих на голову голубей. Если Отрекшиеся шлют против него армии троллоков и Мурдаалов, то какой-нибудь Приспешник Тьмы точно не преминет всадить ему стрелу под ребра. Все же даже самая ничтожная маскировка лучше, чем полное ее отсутствие.
– Ты бы еще прошествовал тут, потрясая Знаменем Света, во главе эскорта из тысячи этих красоток вместо этих шестерых, – сухо проворчала Кадсуане, косясь на Дев, пытавшихся сделать вид, что не имеют к отряду Ранда никакого отношения. Как обычно – шуфа вокруг головы и вуали на лице – они рассредоточились по толпе так, что образовывали широкий круг, внутри которого находился Ранд и его спутницы. Две из них были из Шайдо, и они периодически бросали на него свирепые взгляды. Копья у всех были заткнуты за чехлы для луков на спине, но только потому, что Ранд высказал мнение, что сегодня ему лучше обойтись другими телохранителям. Нандера, неистово сверкая газами, похожими на изумруды, потребовала, чтобы он взял хотя бы нескольких Дев. Ранд никак не мог отказать. Он – единственный ребенок Девы, о котором Девам известно, так что это налагает на него особые обязательства.
Ранд подобрал поводья Тай’дайшара, и тут громоздкий фургон, забитый механизмами, с лязгом и шипением возник в дальнем конце улицы. Широкие, обитые железом колеса высекали искры из серых булыжников мостовой, когда вся эта конструкция катилась вдоль домов со скоростью бегущего человека. Машина вся исходила паром. Массивный деревянный вал ходил вверх и вниз, приводя в движение другой, вертикальный вал. Из металлической трубы шел серый дым от сгоравших дров. И никакого намека на лошадь, лишь странный рычаг перед вращающимися колесами. Один из трех стоявших на этой хитроумной конструкции мужчин дернул за длинный шнурок, и пар рванулся в свисток через трубку на огромном железном цилиндре. Если зеваки лишь потрясенно вытаращили глаза и заткнули уши, то упряжка купца с раздвоенной бородкой отреагировала совсем иначе. Дико заржав, кони понесли, расшвыривая ротозеев в разные стороны. Одному досталось больше всех, его чуть не перекинуло через голову. Вслед им неслись проклятья, несколько испуганно орущих мулов рванулось прочь, таща за собой подпрыгивающие телеги, где возницы отчаянно цеплялись за вожжи. Даже некоторые волы затрусили быстрее.
Узы заполнились удивлением.
Направляя вороного коленями, как вышколенный боевой конь, Тай’дайшар мгновенно повиновался, хотя и продолжал всхрапывать; Ранд тоже наблюдал за происходящим с изумлением. Значит, мастер Поэл все-таки заставил свой паровой фургон работать.
– Но как эта штука добралась до Тира? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. Последний раз ему довелось видеть этого монстра в Академии Кайриэна, но тогда машину заедало на каждом шагу.
– Она называется «паровая лошадь», милорд, – ответил ему босоногий и чумазый маленький оборванец в драной рубахе. Мальчишка даже подпрыгивал от восторга на камнях мостовой. Пояс, который поддерживал его мешковатые штанишки, скорее напоминал сеть, а не кусок ткани. – Я видел ее уже девять раз! А Ком только семь.
– Паровой фургон, Дони, – поправил его не менее оборванный приятель, – паровой фургон.
Мальчишкам от силы можно было дать лет десять, и выглядели они скорее тощими, чем худыми. Грязные ноги, рваные рубахи и протертые штаны свидетельствовали о том, что пришли они из внешнего города, где жили бедняки из бедняков. Ранд изменил в Тире многие законы. Особенно это коснулось тех, что тяжким бременем ложились на бедный люд. Но не может же он изменить их все. Он даже не знал, с чего начать. Льюс Тэрин немедленно начал что-то невнятно бубнить о налогах и деньгах, создающих рабочие места, но с тем же успехом безумец мог бы выдавать тирады произвольных слов. Ранд приглушил его голос до тихого жужжания – словно муха накручивает круги в дальнем конце комнаты.
– Еще четыре таких, сцепленных вместе друг за дружкой, притащили сюда сто повозок от самого Кайриэна, – продолжал Дони, не обращая внимания на второго мальчугана. – Они проходили каждый день по сотне миль, милорд. По сотне миль!
Ком сокрушенно вздохнул:
– Их было шесть, Дони. И тащили они всего пятьдесят телег. И за день они проходили более ста миль. Иногда даже сто двадцать. Это мне один из паровиков сказал.
