И она еще это говорит! Проклятущая Кадсуане Меледрин!
– Я веду войну, – резко отозвался он. От тошноты Ранд становился раздражительным. Но это было причиной такого резкого ответа лишь отчасти. – Чем меньше народу мне подчиняется, тем больше у меня шансов ее проиграть. А если я потерплю поражение, то вместе со мной поражение потерпят все. И если б я смог заставить каждого повиноваться, то так бы и поступил.
Ведь многие еще и не собираются подчиняться, а если и подчиняются, то только тогда, когда считают нужным. Свет, ну и с чего это вдруг Мин почувствовала к нему жалость?
Кадсуане кивнула:
– Так я и думала, – пробормотала она, обращаясь скорее к себе, чем к окружающим. – К чему бы это?
Твердыня обладала всеми внешними атрибутами дворца. Здесь можно было найти шелковые гобелены, роскошные ковровые дорожки из Тарабона, Алтары и самого Тира, золотые стойки, увенчанные искусно выкованными зеркальными лампами. Сундуки вдоль каменных стен, предназначенные для хранения разнообразных приспособлений для уборки, были изготовлены из редких пород дерева, часто отделаны затейливой резьбой и непременно с позолоченными накладками. Ниши вдоль по коридору были уставлены чашами и вазами работы Морского Народа, толщиною с древесный лист и ценою, во много раз превосходящей их же вес в золоте. Они перемежались массивными, усеянными драгоценными камнями статуэтками, – золотой леопард с рубинами вместо глаз, повергающий на землю серебряного оленя с жемчужными рогами, вся композиция высотой в шаг, золотой лев с изумрудными глазами и когтями из огневиков. Некоторые статуэтки были так густо инкрустированы драгоценными камнями, что из-под них даже не было видно металла. Слуги в черных с золотом ливреях почтительно кланялись или приседали в реверансах перед Рандом, пока он и его спутницы шли по переходам Твердыни. Те, что узнавали его, кланялись чуть ли не до самого пола. При виде Дев глаза некоторых слуг удивленно распахивались, но на скорость исполнения поклонов и реверансов это никак не влияло.
Однако все эти дворцовые черты ничуть не мешали тому, что изначально Твердыня создавалась для войны. Как снаружи, так и внутри. Надо всеми пересечениями коридоров потолок был испещрен щелями для стрелкового оружия. Высоко между гобеленами шел ряд бойниц для лучников, причем под таким углом, чтобы обстрел велся по всей ширине коридора. И на каждой широкой лестнице эти бойницы были расположены так, что лестничный пролет открывал пространство для стрел и арбалетных болтов. Единственный противник, умудрившийся проникнуть в Твердыню, – Аийл, – ворвался в эти коридоры очень быстро, так что большинство этих оборонительных сооружений так и не вступило в игру. Однако любой другой враг сможет преодолеть все эти ловушки лишь ценой огромных потерь. Если только забыть на секунду, что Перемещение навсегда изменило военное дело. Перемещение, Огненные Цветы и многое другое. Пусть кровь ценится все так же высоко, но каменные стены и высокие башни больше не сдержат нападающих. Аша’маны сделали Твердыню таким же пережитком прошлого, как бронзовые мечи и каменные топоры, бывшие в ходу во времена Разлома. Древнейшая крепость человечества превратилась в реликт.
Узы вели Ранда все выше и выше, пока он, наконец, не оказался напротив высоких дверей из полированного дерева с золотыми ручками в виде леопардов. Аланна сейчас находится по ту сторону. Свет, живот все так и норовит вывернуться наизнанку. Собравшись, он открыл одну из створок и вошел, оставив Дев ждать снаружи. Мин и остальные последовали за ним.
Гостиная едва ли уступала убранством его собственным покоям в Твердыне. По стенам были развешаны огромные шелковые гобелены, изображавшие батальные и охотничьи сцены. Пол устилал невероятных размеров тарабонский ковер, за который отдали столько золота, сколько хватило бы отнюдь не маленькой деревне на год. Камин из черного мрамора был таким высоким, что в него, не нагибаясь, мог спокойно войти человек, а в ширину запросто помещалось восемь. Все предметы мебели, весьма крупные и массивные, украшала искусная резьба, золото и драгоценные камни – как, например, высокие золотые светильники, чьи зеркала добавляли света к и без того яркому потоку, льющемуся со стеклянных панелей потолка. На позолоченном постаменте в одном конце комнаты стоял золотой медведь высотой более шага с рубиновыми глазами и серебряными когтями и зубами. Напротив, на похожем постаменте, расположился почти такого же размера орел с изумрудными глазами и рубиновыми когтями. Весьма скромные детали интерьера для Тира.
Сидевшая в кресле Аланна подняла на Ранда глаза и протянула золотой кубок одной из двух молоденьких служанок в черном с золотом платьях, чтобы та наполнила его темным вином из высокого золотого кувшина. Стройная, в серой амазонке с зелеными разрезами, Аланна была красива, и Льюс Тэрин принялся тихонько мурлыкать. Ранд уже было потянулся к мочке уха, но тут же спохватился и отдернул руку – непонятно, кому принадлежит это жест, ему или безумцу. Зеленая сестра улыбнулась, правда, довольно мрачно, и ее взгляд скользнул по Мин, Найнив, Аливии и Кадсуане. Узы наполнились подозрительностью, вдобавок к уже присутствующим злости и скверному настроению. Два последних чувства усилились при виде Кадсуане. Однако до Ранда докатился всплеск радости, когда Аланна остановила свой взгляд на нем:
– Вот это да! Вы, как всегда, неожиданно, милорд Дракон, – пропела она, произнеся титул немного резковато. – Вот так сюрприз, не правда ли, лорд Асторил?
Значит, она никого не предупредила. Что ж, интересно.
– Очень приятный сюрприз, – подтвердил пожилой мужчина в камзоле с рукавами в красную и синюю полоску, поглаживая выстриженную клинышком умасленную бородку, и поднялся, чтобы поприветствовать пришедших. Лицо Благородного лорда Асторила Дамары пересекали морщины, седые волосы до плеч истончила старость, но спину он держал прямо, а взгляд темных глаз оставался проницательным. – Я с нетерпением ждал, что этот день когда-нибудь наступит.
Он поклонился Кадсуане и, после недолгих сомнений, Найнив:
– Айз Седай, – проговорил он.
Отменная вежливость для Тира. До того, как Ранд изменил закон, в городе было запрещено направлять, а сами Айз Седай находились едва ли не вне закона.
Дарлин Сиснера, Благородный лорд и Наместник Возрожденного Дракона в Тире был одет в зеленый шелковый камзол с желтыми полосами на рукавах, на его сапогах поблескивала золотая отделка. Он был менее чем на голову ниже Ранда, волосы коротко острижены, острая бородка, резкий нос и голубые глаза, редко встречающиеся у уроженцев Тира. При виде Ранда эти удивительные глаза изумленно расширились, и Дарлин отвлекся от беседы с Каралайн Дамодред, стоявшей у камина. Увидев знатную кайриэнку, Ранд вздрогнул, хотя и предполагал, что встретит ее здесь. Скорбный перечень имен, размышлением над которым он на досуге мучил свою душу, зазвучал в голове прежде, чем он смог что-то с этим сделать. Невысокая и стройная, с большими темными глазами на бледном лице и с этим маленьким рубином, свисавшим на лоб с золотой цепочки, вплетенной в черные волосы, волнами рассыпавшиеся по плечам, – она была очень похожа на свою двоюродную сестру Морейн. Ко всему прочему, на Каралайн был длинный голубой жакет, весь расшитый золотыми спиралями, за исключением вертикальных полос красного, зеленого и белого цветов, тянущихся от воротника до самого подола, узкие зеленые бриджи и синие сапожки на каблуках. По всей видимости, эта мода докатилась и сюда. Каралайн присела в реверансе, хотя в подобном наряде это выглядело немного странно. Льюс Тэрин принялся мурлыкать еще громче, и Ранд пожалел, что у треклятого безумца нет лица, по которому можно хорошенько врезать. Морейн – это память, призванная закалять его душу, а не повод для мурлыканья.
