– Оседлай мне Зимнего Зяблика и приведи своего коня тоже, – приказала она Стражу. – Нам предстоит небольшая прогулка верхом.
Тервайл выгнул бровь, искоса посмотрел на Беонин, потом прикрепил ножны к поясу и быстро зашагал по деревянному настилу в сторону коновязи. Он никогда не задавал лишних вопросов. Быть может, она выглядела более взволнованной, чем полагала.
Вернувшись в палатку, Айз Седай осторожно завернула зеркальце в шелковый шарф с черно-белым тайренским узором и засунула сверток в один из вместительных карманов, пришитых к подкладке ее добротной серой накидки; туда же она отправила щетку и гребень. Аккуратно сложенная шаль и небольшая шкатулка черного дерева с искусной резьбой были помещены в другой карман. В шкатулке лежало несколько драгоценных украшений, часть их Беонин унаследовала от матери, а часть – от бабки по материнской линии. Сама она редко носила украшения, не считая, конечно, кольца Великого Змея, но всегда брала с собой в путешествия эту шкатулку, зеркало и гребень – в память о женщинах, которых она ценила и любила и которые многому ее научили. Бабушка, известный адвокат в Танчико, внушила внучке любовь к хитросплетениям закона, в то время как мать беспрестанно доказывала дочери, что всегда есть способ сделать себя лучше. Адвокаты редко становились богатыми, но, вопреки этому, Колларис устроилась весьма неплохо, а ее дочь Аэлдрин, несмотря на неодобрение матери, занялась торговлей и заработала недурственное состояние на продаже краски. Да, всегда есть возможность сделать себя лучше, главное – поймать нужный момент, что она и сделала, когда Элайда а’Ройхан низложила Суан Санчей. Обстоятельства пошли совсем не так, как предполагалось. Обстоятельства вообще редко складываются нужным образом. Поэтому мудрая женщина всегда планирует обходные пути.
Раздумывая, Беонин ждала возвращения Тервайла, – он же не может найти двух лошадей в считаные минуты, – но сейчас терпение уже подходило к концу. Закутавшись в накидку, Айз Седай потушила лампу нитью Завершенности. Оказавшись снаружи, она все же заставила себя стоять на месте, а не мерить шагами грубые доски мостовой. Разгуливание туда-сюда привлечет внимание, а кто-нибудь из сестер сочтет, что она боится оставаться одна. По правде говоря, ей действительно было страшно. Совсем немножко. Если тебя могут убить, причем подкрасться так, что ты ничего не заподозришь и не заметишь, то, согласитесь, есть причины волноваться. И все же компания ей сейчас ни к чему. Беонин надела капюшон, давая понять, что у нее нет желания с кем бы то ни было общаться, и запахнула поплотнее накидку.
Тощий серый кот с рваным ухом принялся тереться ей о щиколотки. Коты жили по всему лагерю; они появлялись везде, где собирались Айз Седай, и к этим животным относились как к домашним, какими бы дикими они ни были раньше. После нескольких минут тщетных попыток вынудить объект почесать его за ухом кот, вышагивая гордо, словно король, удалился прочь в поисках того, кто обратит на него внимание. Кандидатов у него было превеликое множество.
Лишь пару мгновений назад вокруг сновали только рабочие и возничие, но теперь лагерь ожил. Группки одетых в белое послушниц – так называемые «семьи» – спешили по тротуарам на занятия, которые проводились либо в больших палатках, способных вместить всех учениц, либо на открытом воздухе. Те, что проходили мимо Беонин, прекращали свою девчачью болтовню, чтобы необычайно почтительно поприветствовать ее. Айз Седай никак не могла перестать удивляться. А порой даже злиться. Немалая часть этих «девочек» уже отметила тридцатилетие – у некоторых в волосах блестела седина, а немногие были уже бабушками! – все они подчинялись ежедневной рутине, как любая девчонка, пришедшая в Белую Башню. И их так много. Скольких потеряла Белая Башня, уделяя внимание лишь девочкам, которым искра дарована с рождения, и тем, кто уже почти научился кое-как направлять, оставляя остальным самостоятельно искать дорогу в Тар Валон? Сколько было потеряно из-за правила, что обучению может подвергнуться лишь девушка не старше восемнадцати? Сама Беонин никогда не искала перемен – закон и обычай правят жизнью Айз Седай, это основа стабильности, – и некоторые перемены, такие как, например, эти семьи послушниц, слишком радикальны на ее вкус. Но все же скольких потеряла Башня?
Сестры скользили вдоль мостовых, иногда по две, а иногда по три, – их Стражи неотступно шли следом. Поток послушниц разбивался о них брызгами почтительных поклонов и приветствий. Сестры делали вид, что не замечают обращенные на них удивленные взгляды. Лишь вокруг немногих Айз Седай не сиял ореол Силы. Беонин чуть не прищелкнула языком от возмущения. Послушницы знали о смерти Анайи и Кайрен – никому и в голову не пришло скрывать от них погребальные костры, – но поведать им о том, каким же образом погибли сестры, значит испугать бедняжек до смерти. Но даже совсем новенькие, те, кого внесли в книгу послушниц в Муранди, носили белые платья достаточно долго, чтобы понимать, что едва ли можно счесть нормальным тот факт, что сестры перемещаются по лагерю в сиянии саидара. И это их напугает. А смысла в этом никакого нет. Вряд ли убийца станет нападать при всех, на виду у десятков сестер.
Беонин заметила пять сестер – они медленно ехали верхом в восточном направлении. Ни одна из них не обнимала саидар. Каждая была окружена небольшой свитой из секретаря, служанки, иногда слуги – на случай, если придется таскать тяжести, – и нескольких Стражей. Капюшоны скрывали лица всех всадниц, но Беонин без труда различала, кто есть кто. Варилин – из Серой Айя, как и она сама, – по росту не уступит мужчине, а Такима, Коричневая, весьма миниатюрна. Плащ Саройи переливался сверкающей белоснежной вышивкой – она наверняка использует саидар, чтобы поддерживать столь блистательную белизну, два Стража, сопровождающие Файзелле, так же ясно выдавали в ней Зеленую сестру, как и изумрудная накидка. Получалось, что последняя, закутанная в темно-серое, – Магла из Желтой Айя. Что же они обнаружат, когда доберутся до Дарейна? Само собой, не переговорщиков из Башни, не сейчас, по крайней мере. Возможно, они сочли, что должны идти до конца. Люди часто продолжают двигаться вперед, даже когда цель уже потеряна. Но с Айз Седай такое обычно долго не продолжается.
– Даже не кажется, что они вместе, а, Беонин? Можно подумать, что они просто едут в одном направлении.
Видимо, капюшон не оградил ее от навязчивых собеседников. К счастью, она давно научилась сдерживать разочарованные вздохи и все то, что могло выдать, – то, что ей самой хотелось скрыть. Рядом с ней остановились две сестры – обе стройные, темноволосые и кареглазые. На этом их сходство заканчивалось. Узкое лицо Ашманайлле с острым носом редко выражало какие-либо эмоции. Ее шелковое платье, расшитое серебром, казалось только что вышло из-под утюга служанки, а край накидки с капюшоном, расшитой полосами меха, украшал серебряный узор. Шерстяное же платье Фаэдрин было кое-где помято, не говоря уже о пятнах, красовавшихся на подоле; простой шерстяной плащ требовал штопки. И она гораздо чаще хмурилась. Если бы не это, ее можно было бы назвать хорошенькой. Странная парочка – вечно взъерошенная Коричневая и Серая, которая уделяет внимания платью столько же, сколько всему остальному.
Беонин посмотрела вслед уезжающим Восседающим. Действительно, казалось, что они просто едут в одном направлении, а не единой группой. Сегодня с самого утра она не в себе и, наверное, поэтому не заметила этого сама.
