Толстый бывший конокрад встрепенулся. Он двигался сразу следом за Мэтом. У него была развернута и прилажена к доске карта, так, что он мог читать ее в седле. Он провел, уставившись в проклятую штуковину, добрую половину утра! Мэт потребовал от него скрытно провести отряд сквозь Муранди, а не блуждать в горах месяцами!
– Там Утес Ослепляющего, – ответил Ванин, ткнув толстым пальцем в гору с ровной вершиной, которая была едва видна над верхушками сосен. – Точнее, я думаю, что это он. Это может быть гора Сардлен.
Кряжистый холм был не слишком-то похож на обычную гору. На нем практически не было снежной шапки. Конечно, немногие здешние «горы» были способны поразить воображение в сравнении с Горами Тумана в Двуречье. Здесь, севернее Дамонского хребта, раскинулась цепь низких предгорий. Местность была сложной, но проходимой, если преисполниться решимости. А Мэт был настроен решительно. Во-первых, решительно не дать Шончан снова себя зажать, во-вторых, решительно не попадаться на глаза тем, кому не положено знать, что он здесь. Слишком велика та кровавая дань, что он уже уплатил. Он хотел убраться из этой страны, больше похожей на петлю висельника.
– Итак, – сказал Мэт, натянув поводья Типуна, чтобы поравняться с Ванином. – Которая из этих гор наша? Может, нам еще раз уточнить у мастера Ройделле?
Карта принадлежала картографу, и только благодаря его присутствию они сумели отыскать эту дорогу. Но Ванин настоял, чтобы именно он вел отряд, потому что «картограф» – не значит «разведчик». По словам Ванина, нельзя заставлять покрытого пылью картографа лезть на лошадь и указывать путь.
И верно, мастер Ройделле не имел навыков следопыта. Он был ученым, теоретиком. Он мог прекрасно читать карту, но точно так же, как и Ванин, попал бы впросак с определением их текущего местонахождения, поскольку и дорога, по которой они двигались в настоящее время, была едва видна и разбита, и высокие сосны скрывали основные ориентиры на местности. Холмы были похожи друг на друга как близнецы.
Конечно, факт того, что Ванина пугало присутствие картографа, был налицо, словно он опасался, что его могут сместить с поста главного разведчика Мэта и всего Отряда. Мэт даже не ожидал такого волнения от толстого конокрада. Он бы мог даже посмеяться над этим, если бы они не потеряли столько проклятого времени.
Ванин насупился.
– Думаю, это должна быть гора Сардлен. Да. Должна быть.
– Что означает…?
– Что означает, что мы продолжаем двигаться вдоль тракта, – ответил Ванин, – как я и говорил вам час назад. Мы же не можем двинуть всю армию проклятым маршем прямо через густой лес, так ведь? А это значит, что мы остаемся на дороге.
– Я просто поинтересовался, – сказал Мэт, натягивая шляпу поглубже, чтобы не слепило солнце. – Командиру приходится задавать подобные вопросы.
– Мне нужно ехать вперед, – снова насупился Ванин. Он обожал хмуриться. – Если это и в самом деле гора Сардлен, то неподалеку – в часе или двух езды – должна быть крупная деревня. Я надеюсь разглядеть ее со следующего пригорка.
– Тогда давай, – ответил Мэт. Они, конечно, уже выслали вперед разведчиков, но те и в подметки не годились Ванину. Несмотря на размеры, он мог легко подкрасться к вражеской позиции так близко, что мог пересчитать волоски в бородах у часовых, оставшись незамеченным, и, возможно, удрать с их обедом.
Ванин еще раз сверился с картой и покачал головой.
– Я еще раз хорошенько подумал… Вообще-то, это может быть и Фавлендская гора… – и он пустил своего коня рысью, не дав Мэту даже раскрыть рта.
Мэт вздохнул, пришпорил Типуна и догнал Талманеса. Кайриэнец покачал головой. Талманес не был особенно эмоциональным. После первого знакомства Мэт было решил, что он просто мрачный тип, неспособный веселиться. Но, узнав его поближе, понял, что Талманес вовсе не был мрачным, он был просто сдержан. Но порой, несмотря на сжатые челюсти и неулыбчивые губы, в глазах дворянина будто загорались огоньки, словно его веселил весь окружающий мир.
Сегодня на нем был красный кафтан с золотой вышивкой. Его лоб по кайриэнскому обычаю был выбрит и припудрен. Это выглядело довольно глупо, но кто такой Мэт, чтобы об этом судить? Может у Талманеса и не все в порядке с чувством стиля, зато он преданный офицер и отличный парень. Кроме того, он прекрасно разбирается в винах.
– Не смотри так угрюмо, Мэт! – пыхтя позолоченной трубкой, обратился к нему Талманес. Где он ее достал? Мэт никак не мог припомнить, чтобы у него она была раньше. – У твоих бойцов набиты животы и карманы, они только что одержали славную победу. Чего еще желать солдату?
– Мы схоронили почти тысячу человек, – ответил Мэт. – Какая уж тут победа, – его память, которая на самом деле не была его собственной, подсказывала, что ему стоит гордиться. Битва прошла превосходно, но оставались еще и мертвецы, висевшие на нем тяжелым грузом.
– Потери неизбежны, – возразил Талманес. – Нельзя позволять, чтобы тебя это грызло изнутри, Мэт. Так бывает.
– Ну, во-первых, потерь можно избежать, если не сражаться.
– Тогда зачем ты так часто дерешься?
– Я дерусь только если не могу этого избежать! – выпалил Мэт. Кровь и проклятый пепел! Он дрался только тогда, когда его вынуждали. Когда его загоняли в угол! Почему это происходило всякий раз, едва его дела начинали идти на лад?
– Что бы ты ни говорил, Мэт, – вынув трубку изо рта и ткнув ею в его сторону, сказал Талманес. – Но тебя что-то тяготит. И это не люди, которых мы потеряли.
Вот проклятые дворянчики. Даже те, кого еще можно терпеть, вроде Талманеса, воображают, что знают все на свете.
Конечно, Мэт теперь и сам превратился в дворянина. «Просто не думай об этом», – приказал он себе. Талманес несколько дней звал его «Вашим Высочеством», пока терпение Мэта не лопнуло, и он не накричал на своего заместителя. Кайриэнцы очень щепетильно относятся к титулам.
Когда Мэт осознал, во что для него выливается женитьба на Туон, он расхохотался. Но это был смех сквозь слезы. И люди еще называют его везунчиком. Почему же его везение не помогло ему избежать такой участи? Треклятый Принц Воронов?! Что это значит?
Ладно, сейчас стоит больше беспокоиться о его людях. Он оглянулся через плечо на ряды кавалеристов и едущих позади арбалетчиков. И тех, и других было по нескольку тысяч, тем не менее Мэт приказал свернуть знамена. Вряд ли они встретят путников на этой захолустной дороге, но если это случится, ему бы не хотелось, чтобы те сболтнули лишнее.
Станут ли Шончан и дальше его преследовать? Они с Туон понимали, что теперь находятся по разные стороны, и она видела, на что способна его армия.
Любит ли она его? Он женился на ней, но Шончан думают иначе, чем обычные люди. Она была в его власти, стойко переносила плен и не пыталась сбежать. Но у него не было и тени сомнения – если она сочтет это выгодным для своей империи, то тут же выступит против него.
