Как са’ангриал меч был хуже, а в том, что его возможно использовать как обычный меч, Ранд сомневался. Почему же в пророчествах ничего не говорится о Чойдан Кэл? Именно их он использовал для очищения саидин. Ключ доступа позволял Ранду направлять гораздо большую силу, чем Калландор, и никто при этом не тянул за ниточки. Статуэтка – это свобода, а Калландор – всего лишь еще один ящик. Но, тем не менее, в пророчествах не упоминались ни Чойдан Кэл, ни ключи к нему.
Это разочаровывало Ранда. В каком-то смысле пророчества – самый большой, самый душный ящик из всех. Они поймали его в ловушку. В конце концов они задушат его.
«Я говорил им…» – прошептал Льюс Тэрин.
«Говорил им что?» – спросил Ранд.
«Что план не сработает, – очень тихо ответил Льюс Тэрин. – Что грубая сила не сдержит его. Они назвали мой план опрометчивым, но то оружие, которое они создали, было слишком опасным. Слишком пугающим. Никто не должен распоряжаться таким количеством Силы».
Ранд боролся с мыслями, с голосом, с воспоминаниями. Он почти не помнил, как Льюс Тэрин намеревался запечатать Узилище Темного. Был ли Чойдан Кэл создан именно для этой цели?
Не это ли ответ? Выходит, Льюс Тэрин сделал неправильный выбор? Почему тогда о Чойдан Кэл нет ни единого упоминания в пророчествах?
Ранд развернулся, чтобы покинуть пустой зал.
– Больше не охраняйте это место, – сказал он Защитникам. – Здесь нет ничего ценного. И сомневаюсь, что когда-то было.
Защитники выглядели потрясенными и униженными, будто дети, которых только что выпорол любимый отец. Но приближалась война, и он не собирался оставлять солдат охранять пустой зал в тылу.
Ранд стиснул зубы и широким шагом вышел в коридор. Калландор. Где Кадсуане его прячет? Ранд знал, что она занимает комнату в Твердыне, вновь испытывая границы своего изгнания. Ему нужно что-то с этим делать. Возможно, вышвырнуть ее из Твердыни. Он ускорил шаг, поднимаясь по ступенькам каменной лестницы, и вышел на первом попавшемся этаже, продолжая двигаться. Если он сейчас останется на одном месте, то сойдет с ума.
Он так старался освободиться от нитей, но в конце концов пророчества заставят его сделать то, что полагается. Они манипулировали и водили его за нос почище любой Айз Седай.
Внутри закипал гнев, резко протестуя против оков. А в сердце этой бури трепетал тихий голос. Левой рукой Ранд оперся о стену и, склонив голову, заскрипел зубами.
– Я буду сильным, – прошептал он. Но гнев не отступал. Да и с чего бы? Порубежники бросили ему вызов. Шончан пренебрегли им. Айз Седай притворялись, что подчиняются ему, и за его спиной по-прежнему пили чай c Кадсуане и плясали под ее дудку.
Кадсуане была самой неподдающейся. Оставаясь всегда неподалеку, она пренебрегала его приказами и путала его замыслы. Ранд вынул ключ доступа и повертел его в руках. Последняя Битва уже недалеко, а он тратит драгоценное время на встречи с людьми, которые оскорбляют его. С каждым днем Темный все больше распускал Узор, а те, кто поклялся защищать границы, прятались в Фар Мэддинге.
Он глубоко вздохнул и огляделся. Что-то именно в этом коридоре казалось знакомым. Ранд не был уверен, почему – коридор выглядел таким же, как и все остальные. Красные и золотистые ковры. Перекресток коридоров впереди.
Может быть, ему не стоило спускать с рук Порубежникам их неповиновение. Возможно, стоит вернуться и убедиться, что они научились бояться его. Но нет – они ему не нужны. Он предоставит Шончан разбираться с ними. Армия Порубежников пригодится, чтобы замедлить продвижение врагов Ранда здесь, на юге. Возможно, это заставит Шончан держаться подальше от его флангов, пока он разбирается с Темным.
Но… возможно, существовал способ окончательно остановить Шончан? Он посмотрел на ключ доступа. Однажды, сражаясь с захватчиками, Ранд попытался использовать Калландор. Тогда он не понимал, почему меч так трудно контролировать. Только после провальной атаки Кадсуане рассказала то, что она о нем знала. Чтобы безопасно использовать меч, который не меч, Ранд должен объединиться в круг с двумя женщинами.
Это было его первое крупное поражение как военачальника.
Но сейчас у него есть инструмент получше. Самый мощный из когда-либо созданных. Никто, без сомнения, не сможет удержать Силы больше, чем он во время очищения саидин. Чтобы выжечь Грендаль и Курган Нэтрина, потребовалась лишь крупица той Силы, которую мог использовать Ранд.
Если он обратит его против Шончан, тогда можно будет с уверенностью начинать Последнюю Битву и не беспокоиться о том, что подбирается к нему с тыла. Он дал им шанс. Несколько шансов. Он предупредил Кадсуане, сказал ей, что привяжет к себе Дочь Девяти Лун. Так… или иначе.
Это не займет много времени.
«Здесь, – сказал Льюс Тэрин. – Мы стояли здесь».
Ранд нахмурился. О чем бормотал безумец? Он огляделся. Пол широкого коридора был выложен красной и черной плиткой. На стенах колыхались несколько гобеленов. Пораженный Ранд понял, что на некоторых изображено, как он захватывает Твердыню и с Калландором в руках убивает троллоков.
«Нашим первым поражением было не сражение с Шончан, – прошептал Льюс Тэрин. – Нет, наше первое поражение произошло здесь. В этом коридоре».
Он, измученный, продолжает сражение с троллоками и Мурдраалами. Боль пульсирует в боку. Твердыня еще звенит от криков раненых. И это ощущение, что он может сделать что угодно. Что угодно.
Он стоит над трупом девочки. Совсем еще ребенок. Калландор сияет у него в руках. Внезапное движение ее тела.
Морейн остановила его. Оживить мертвеца превыше его сил, сказала она.
«Как хочется, чтобы она по-прежнему была рядом», – подумал Ранд. Она частенько раздражала его, но именно она лучше прочих понимала, что именно ему предначертано совершить. Даже когда он на нее злился, она заставляла его еще сильнее желать исполнения этого.
Ранд прогнал эти мысли. Морейн была права. Он не может вернуть жизнь тем, кто уже мертв. Но он очень хорошо нес смерть живым.
– Соберите своих сестер по копью, – приказал Ранд через плечо своей айильской охране. – Мы готовимся к бою.
– Сейчас? – спросила одна из них. – Но уже сумерки!
«Я гулял так долго?» – с удивлением подумал Ранд.
– Да, – сказал он. – Темнота мне не помешает; я создам достаточно света.
Он потрогал ключ доступа и ощутил одновременно возбуждение и ужас. Однажды он уже сбросил Шончан обратно в океан. Он сделает это снова. В одиночку.
Да, он заставит их отступить – по крайней мере, тех, кого оставит в живых.
– Идите! – крикнул он Девам. Они покинули его и убежали по коридору. Что случилось с его самообладанием? В последнее время лед стал тоньше.
Ранд вернулся к лестнице и поднялся на несколько пролетов прямо к своим покоям. Шончан познают его ярость. Они посмели рассердить Возрожденного Дракона? Он предложил им мир, а они насмехались над ним?
