– Я приму и рассмотрю список знатных семей, которые по твоему мнению должны быть возвышены до Низших Высокородных. И я возвышу не менее двадцати семей. Алтара станет постоянной резиденцией Императрицы по эту сторону океана. А значит, здесь она станет самым могущественным королевством. Можешь выбирать.
Она двинулась вперед, расставив пальцы.
– Но учти. Если решишь присоединиться к нам, то будешь должен поклясться в верности в сердце, не только на словах. Я не позволю тебе пренебрегать клятвами. Я даю тебе этот шанс, потому что считаю, что ты можешь быть сильным союзником. Я также считаю, что ты был сбит с толку, возможно из-за того, что попал в изощренные интриги Сюрот.
– У тебя есть один день, чтобы принять решение. Хорошо подумай. Твоя мать считала, что это лучший выбор, а она была мудрой женщиной. Империя означает стабильность. А восстание – только страдания, голод и безвестность. Сейчас не время обособляться, Беслан.
Она расслабилась, увидев, что Беслан разглядывает папку в своих руках. Он поклонился в просьбе удалиться, хотя движение было неловким,
будто из-за растерянности.
– Можешь идти, – сказала она ему.
Он встал, но не развернулся, чтобы уйти. Как только Беслан уставился на руки и папку в них, в комнате воцарилась тишина. Она могла прочитать внутреннюю борьбу на его лице. Да’ковале подошел к нему, чтобы поторопить, но Туон подняла руку, останавливая слугу.
Она подалась вперед, несколько Высокородных переминались с ноги на ногу в нетерпении. Беслан продолжал разглядывать папку. Наконец, он решительно посмотрел на Туон. А затем, неожиданно, снова встал на колени.
– Я, Беслан из Дома Митсобар, присягаю в служении Дочери Девяти Лун и в ее лице всей Империи Шончан, отныне и навеки, пока она не освободит меня по ее собственной воле. Свои земли и трон я передаю в ее руки. В чем клянусь перед Светом.
Туон позволила себе улыбнуться. Позади Беслана Капитан-Генерал Галган сделал несколько шагов, направляясь к Королю.
– Так не подобает…
Туон жестом указала ему замолчать.
– Мы требуем от этих людей принятия наших порядков, Генерал, – сказала она. – Будет подобающе, если и мы позаимствуем кое-что у них.
Немногое, конечно. Она поняла это благодаря долгим беседам с госпожой Анан. Возможно, Шончан ошибались, заставляя этот народ приносить клятвы покорности. Так, Мэтрим незамедлительно пренебрег клятвами, когда того потребовала ситуация. Но он сдержал слово, данное Туон, и его люди отзывались о нем, как о человеке чести.
Как странно, что они могут превозносить одну клятву над другой. Этот народ был необычным. Но она должна понимать их, чтобы править, а править ими она должна, чтобы набрать силы для возвращения в Шончан.
– Я довольна твоей клятвой, Король Беслан. Я возвышаю тебя до Верховного Высокородного и даю тебе и твоему Дому власть над всей Алтарой, отныне и навеки, и ничто не будет ограничивать твою волю в управлении этой страной, кроме воли Императорского Трона. Поднимись.
Он встал на дрожащих ногах.
– Вы уверены, что вы не та’верен, Миледи?- спросил он. – Потому что я совсем не ожидал, что совершу такое, когда направлялся сюда.
Та’верен. Этот народ с его глупыми предрассудками!
– Я довольна тобой, – сказала она ему. – Я знала твою мать недолгое время, но находила ее вполне достойной. И мне бы не пришлась по сердцу казнь ее единственного сына.
Он признательно кивнул. Селусия сбоку сделала едва заметное движение: «Использовала ситуацию наилучшим образом. Не совсем обычно, но изящно».
Туон почувствовала тепло от переполнявшей ее гордости. Она повернулась к беловолосому Генералу Галгану.
– Генерал, я понимаю, что вы все это время хотели поговорить со мной, и благодарю за ваше терпение. Король Беслан, можете либо уйти, либо остаться. Это ваше право – без разрешения или приглашения присутствовать на открытых собраниях, которые я провожу в вашем королевстве.
Беслан кивнул, а затем, кланяясь, отошел в сторону, чтобы наблюдать оттуда.
– Спасибо, Верховная Дочь, – уважительно сказал Галган, делая шаг вперед. Он махнул рукой своим со’джин, которые стояли снаружи в холле. Они вошли и, сначала упав ниц перед Туон, быстро поставили стол и разложили на нем несколько карт. Один из слуг принес Галгану сверток, Капитан-Генерал взял его и подошел к Туон. Справа от нее встал Карид, слева – Селусия, но Галган держался на почтительном расстоянии. Он наклонился и расправил сверток на полу. Это было красное знамя с изображенным посередине кругом, разделенным волнистой линий. Одна половина круга – черная, другая – белая.
– Что это? – спросила Туон и подалась вперед.
– Знамя Возрожденного Дракона,- сказал Галган. – Он прислал его вместе с гонцом, чтобы попросить еще об одной встрече.
Он посмотрел вверх, не встречаясь с ней взглядом, но выражая задумчивость и обеспокоенность.
– Сегодня утром, когда я проснулась, – сказала Туон, – я видела в небе образ в виде трех башен и ястреба высоко в воздухе, пролетающего между ними.
Несколько Высокородных понимающе кивнули. Только Беслан, казалось, растерялся. Как могут эти люди жить, не разбираясь в знамениях? Разве они не хотят понимать знаки судьбы, которые подает им сам Узор? Ястреб и три башни – это знамение предстоящего трудного выбора. Оно указывает на необходимость быть решительным.
– Что ты думаешь о просьбе Возрожденного Дракона о встрече? – спросила Галгана Туон.
– Возможно, будет неблагоразумно встречаться с этим человеком, Верховная Дочь. Я сомневаюсь в его притязаниях на это звание. Кроме того, разве у Империи нет сейчас более важных дел?
– Ты хочешь знать, почему наши войска не отступили, – сказала Туон.
– Почему мы не вернулись в Шончан, чтобы сохранить Трон.
Он склонил голову.
– Я доверяю вашей мудрости, Верховная Дочь.
– Это действительно Возрожденный Дракон, – сказала Туон. – А не просто самозванец. Я уверена в этом. Он должен преклонить колени перед Хрустальным Троном до того, как начнется Последняя Битва. Так что мы должны остаться. Не случайно Возвращение произошло именно сейчас. Мы нужны здесь. К сожалению, нужны даже больше, чем на нашей родине.
Галган медленно кивнул. Он был согласен с ней не отступать обратно в Шончан; он просто предполагал, что Туон захочет отступить. Заявив, что они остаются, Туон получила уважение Галгана. Он, конечно же, все еще не исключал возможности захватить трон для себя. Человек не может дослужился до такого звания, не будь у него изрядной доли честолюбия.
Тем не менее, он прослыл человеком не только честолюбивым, но и рассудительным. Он не нанесет удар, пока не убедится, что это приведет к лучшему. Галган должен будет верить, что у него есть благоприятная возможность, и что устранение Туон пойдет на пользу Империи. В этом и есть различие между честолюбивым глупцом и честолюбивым мудрым человеком. Последний понимает, что чье-то убийство – это только начало. Убийство Туон и захват Трона ничего не даст, если это отвратит от него остальных Высокородных.
