На вершине разрушенного зазубренного пика стояла фигура.
Перрин упорно продолжал двигаться к ней. Нужно, чтобы кто-то это увидел. Нужно, чтобы кто-то был здесь, когда всё случится.
Наконец, Перрин преодолел последний камень и обнаружил, что находится в нескольких футах от вершины. Теперь он смог разглядеть стоявшую на ней фигуру. В самом эпицентре вихря, уставившись на восток, неподвижно стоял человек. Он был призрачным отражением реального мира, словно его тень. Перрин никогда прежде не видел ничего подобного.
Разумеется, это был Ранд. Перрин знал это заранее. Одной ободранной рукой Перрин держался за камень, а другой придерживал плащ, который он создал, преодолевая нижние каменные карнизы. Покрасневшими глазами он пристально всматривался вверх. Большую часть сил Перрину пришлось направить на то, чтобы отводить прочь самые сильные порывы ветра и не позволить затянуть себя в вихрь.
Внезапно вспыхнула молния и, впервые с момента появления бури, прогремел гром. Молнии образовали дугообразный купол над вершиной горы. Он осветил лицо Ранда: жёсткое, безразличное, словно высеченное из камня. Куда делись его плавные черты? Откуда в нём появилось столько резких линий и углов? А эти глаза! Кажется, что они сделаны из мрамора!
На Ранде был чёрный с красным кафтан. Отлично скроенный и богато украшенный. На поясе висел меч. Порывы ветра не задевали его одежду. Она выглядела неестественно ровной, словно Ранд на самом деле был вырезанной из камня статуей. Единственное, что в нём жило - были его тёмно-рыжие волосы, трепетавшие и сплетающиеся от ветра.
Перрин изо всех сил цеплялся за камни, борясь за свою жизнь. Ледяной ветер бил по щекам, пальцы и ноги настолько окоченели, что он их почти не чувствовал. Его борода покрылась льдом и пыльным снегом. Вокруг Ранда начало вращаться нечто чёрное. Это не было частью бури - казалось, из него наружу просачивалась сама ночь. Из-под кожи Ранда прорастали усики этого нечто, словно его обвивали чьи-то крошечные ручки. Казалось, их питает само зло.
- Ранд! - проревел Перрин. - Сражайся с ним! Ранд!
Шум ветра перекрывал его голос, да и в любом случае сомнительно, чтобы Ранд мог его услышать. Темнота, словно дёготь, продолжала просачиваться сквозь поры Ранда, образуя смолистые миазмы вокруг Возрождённого Дракона. В какой-то момент Перрин уже еле-еле мог различить его фигуру сквозь эту черноту. Она совсем скрыла его под собой, отрезая от мира, вытеснила. Возрождённый Дракон исчез. Осталось только зло.
- Ну, пожалуйста, Ранд… - прошептал Перрин.
И вдруг, из самого сердца черноты, из эпицентра вихря и воя, сквозь чёрное зло, подобно пламени свечи в непроглядную тёмную ночь, пробился крошечный серебристый лучик света. Свет, такой хрупкий, сияя, словно маяк, устремился вверх к небу.
Вихрь ещё злее напал на него, штормовые ветра взревели и завыли.
Над вершиной скалистого пика ударила молния, разрывая скалу на куски, вспарывая землю. Чернота задрожала и запульсировала.
И всё равно свет сиял.
По скорлупе зловещей темноты прошла сеть трещин, изнутри засиял свет. Трещины множились, одна за другой. Внутри находилось нечто сильное, сверкающее, яркое.
Скорлупа взорвалась, освобождая и выпуская наружу столб света, столь яркого, столь невероятного, что, казалось, он выжег глаза Перрина. Но несмотря на это молодой человек смотрел на него, не пытаясь закрыться рукой или отвернуться от великолепного видения. Внутри колонны света, открыв рот, будто крича небесам, стоял Ранд. По солнечному ярко-жёлтый столб прорезал воздух, и, казалось, буря содрогнулась и всё небо вздрогнуло.
Вихрь исчез.
Столб жгучего света превратился в лучи солнца, струящиеся с неба вниз, освещающие вершину Горы Дракона. Перрин с трудом оторвал вцепившиеся в камень пальцы, с восхищением глядя на стоящего в лучах света Ранда. Казалось, прошло так много времени с тех пор, как Перрин в последний раз видел луч чистого солнечного света.
Взвыли волки. Это был вой триумфа, славы и победы. Перрин поднял голову и тоже завыл, став на мгновение Юным Быком. Он чувствовал, как растёт поток солнечного света, как его омывает тепло и прогоняет лютый холод. Он едва успел заметить, как исчез образ Ранда, оставив после себя лишь солнечный свет.
Вокруг Перрина в мгновение ока разом появились волки. Они продолжали выть, наскакивая друг на друга, ликуя и танцуя в омывающем их солнечном свете. Они выли и лаяли, подбрасывая вверх комья снега. Среди них был Прыгун, он взвился в воздух, паря по направлению к Перрину.
«Последняя Охота начинается, Юный Бык! - прокричал Прыгун. - Мы живы. Мы живы!»
Перрин повернулся к тому месту, где стоял Ранд. Если бы эта темнота поглотила Ранда…
К счастью этого не случилось. Он широко улыбнулся в ответ:
- Грядёт Последняя Охота! - выкрикнул он волкам. - Пусть она начнётся!..
Они завыли в знак согласия, также оглушительно громко, как всего мгновением ранее гремела буря.
Глава 31. В пустоту
Мэт выпил остатки вина, насладившись его прохладным сладким вкусом. Он поставил кубок на стол и выпустил зажатые в руке пять игральных костей. Звонко ударившись друг о друга, они упали на деревянный пол таверны.
Атмосфера заведения была густо наполнена звуками, бранью и запахами дыма, крепких напитков и стейка, переперчённого так, что вряд ли можно было за приправой ощутить вкус мяса. Может, оно и к лучшему. Даже здесь, в Кэймлине, невозможно было предугадать, когда именно испортится мясо.
Окружавшие Мэта бугаи следили, как катятся кости: от одного из них воняло чесноком, от другого - потом, а от третьего - живодёрней. Несмотря на то, что у них были грязные руки и сальные волосы, деньги оставались деньгами. Игра была шайнарской, и Мэт не знал её правил. Она называлась Коронный выстрел.
- Пять единиц, - объявил чесночный тип. Его звали Риттл. Похоже, он был обеспокоен. - В пролёте.
- Вот и нет, - мягко возразил Мэт. Неважно, что правила ему не известны. Он-то знал, что выиграл, просто чувствовал. Удача была при нём.
Хорошая штука, сегодня ночью она ему пригодится.
Живодёр потянулся к поясу, на котором висел жутковатого вида кинжал. Имя живодёра было Саддлер, и о его подбородок при желании можно было бы точить мечи:
- Мне казалось, дружище, что ты не знаешь правил?
- Не знаю. Дружище, - ответил Мэт. - Но знаю точно, что выиграл. Может, расспросим людей, вдруг кто-то подскажет?
Троица с мрачным видом переглянулась. Мэт поднялся. За долгие годы стены таверны закоптились от трубочного дыма, а окна, несмотря на превосходное стекло, стали тусклыми от копоти и грязи. Никогда их не мыть стало доброй традицией. На выцветшей от времени вывеске на фасаде здания красовалось изображение колеса фургона; название таверны было «Пыльное колесо». Но вся округа называла её «Колесом Сплетен», поскольку здесь было лучшее во всём Кэймлине место, чтобы узнать последние слухи. По большей части они не имели ничего общего с действительностью, но в этом-то и заключалась забавная часть процесса.
