— Я попросил его присоединиться к нам, — сказал Конан.
— Что значит — ты попросил? Да кто тебе дал право решать, кому принимать участие в путешествии? Принцесса Тарамис…
— Тарамис было нужно, чтобы я сопровождал Дженну, — прервал его Конан, — а мне нужен Малак.
— Я сказал, нет!
Конан глубоко вздохнул. Только спокойствие. Не надо ввязываться в драку с этим идиотом.
— Тогда поезжай дальше без меня, — сказал он даже хладнокровнее, чем сам ожидал.
Настала очередь Бомбатты задерживать дыхание, чтобы успокоиться. Его зубы заскрипели, когда он понял, что криком и запретами от Конана ничего не добьешься. С этим парнем где сядешь, там и слезешь.
— Есть вещи, о которых тебе, вор, не следует знать. Ты и госпожа Дженна должны следовать без посторонних.
— Тарамис сказала, что число провожатых не указано точно, — сказал Конан и с удовольствием отметил, как вытянулось в изумлении лицо его собеседника.
— Она тебе это рассказала?
Конан кивнул:
— Тарамис вовсе не нужно, чтобы наше дело провалилось. Поэтому она рассказала мне все.
— А, ну конечно, — медленно проговорил Бомбатта, но что-то в его голосе заставило Конана усомниться в своих словах. Может быть, от него и вправду что-то скрыли. Причем то, что не умалит шансы на успех путешествия, а сыграет свою роль лишь после него.
— Ну? — спросил Конан. — Малак едет с нами, или я отправляюсь с ним своей дорогой.
Ладонь Бомбатты сжала рукоятку меча так, что побелели костяшки пальцев.
— Можешь оставить этого маленького мерзавца. Но смотри не ошибись. Если из-за него с нами что-то случится — я вас обоих изрежу на куски и отдам собакам. И повежливей тут насчет принцессы и госпожи Дженны.
Натянув поводья, он галопом поскакал к Дженне, тревожно наблюдавшей за ними. Малак тихо засмеялся:
— Не знаю, с чего я это взял, но мне кажется, что этот черный верзила недолюбливает меня…
— Ты пережил многих из тех, кто недолюбливал тебя. Переживешь и Бомбатту.
Конан посмотрел на запасную лошадь, шедшую на привязи вслед за конем Малака, и недовольно сказал:
— Жалкое зрелище.
Малак хихикнул:
— Это лучшее из того, что можно было украсть. Ничего, для Акиро сойдет.
— Ты разыскал его? Где он? У меня нет времени на долгие поиски.
— Недалеко. Сначала в том направлении, куда вы ехали, а потом — чуть южнее.
— Тогда поехали. Времени очень мало.
Малак пристроился позади Конана. Киммериец привстал в седле и оглянулся, чтобы: убедиться, что Бомбатта и Дженна следуют за ними. Все в порядке — они тоже двинулись в путь, но почему-то все время поддерживая довольно большую дистанцию. Быть может, Бомбатта не хотел, чтобы пыль из-под копыт передних лошадей мешала девушке, а скорее всего, ему просто не хотелось ехать рядом с Конаном. Впрочем, киммерийца это мало занимало, если бы не желание время от времени оглянуться и посмотреть на Дженну.
Так они и ехали. При этом Малак все время буравил взглядом спину друга и наконец, не выдержав, сказал:
— Слушай, Конан. А что это вы там говорили про какие-то причины, из-за которых я должен или не должен быть здесь? Что такого особенного рассказала тебе Тарамис?
— Я все время ждал, когда же ты спросишь, — усмехнулся Конан и подробнее посвятил приятеля в суть дела. По крайней мере, он рассказал ему обо всем, что касалось поиска Ключа и Сокровища. Кое-что, сказанное принцессой в его объятиях, молодой киммериец оставил при себе.
Когда он закончил, Малак грустно покачал головой:
— А я-то думал, что все дело упрется в сложности с оживлением Валерии. Эх! Послушал бы ты меня! Все, что я скажу, — предельно просто. Даже ты, надеюсь, сможешь понять. Сдается мне, что мы слишком далеко залезаем в эти колдовские штучки. А ты, ко всему прочему, еще и поверил колдунье: считаешь, что тебе все принесут на блюдечке, как обещано. Когда очередное заклинание убьет тебя, или еще чего похуже, — помяни мои слова.
Он еще что-то пробормотал себе под нос, и Конан узнал молитву Белу, шемитскому богу воров.
— Не так все плохо, как тебе кажется, — сказал киммериец.
— Не плохо! Ты еще скажи, что все здесь нормально. Девчонка с картой в голове — это тебе не черная магия? Какой-то волшебный Ключ, охраняемый неведомо кем. Потом — волшебный клад, на котором своими задницами сидит еще парочка волшебников, а то и похуже. Не многовато ли даже для такого безрассудного парня, как ты? Послушай меня, я знаю в Аренджуне трех сестриц. Девочки — пальчики оближешь. Ждут не дождутся, когда я приеду; Готов уступить тебе двоих. Выкинем этот Шадизар из головы, словно и не слышали о нем никогда. Тарамис в жизни не найдет нас в Аренджуне, даже если ей и придет в голову, что мы там. Ну, что скажешь? Махнем в Аренджун! Договорились?
— А Валерия? Мне и ее выкинуть из головы? Нет, поезжай, если хочешь, в Аренджун один, Малак. Я там уже бывал и не вижу смысла и повода снова появляться в этом городе.
— Значит, поедешь дальше? Независимо от того, как поступлю я?
Конан кивнул, а маленький вор, закрыв глаза, пробормотал еще одну молитву — Киале, иранистанской богине удачи.
— Ладно, — сказал он, подумав, — я поеду с тобой, киммериец. Но только за то, что ты отдашь мне свою долю камешков. Дело есть дело.
— Ну разумеется. Я всегда знал, что ты — настоящий друг.
— Да-да, конечно, — Малак подозрительно взглянул на Конана, словно проверяя, не было ли во фразе киммерийца иронии. Ничего не определив, он сказал, чтобы заполнить паузу:
— По крайней мере, во всем этом есть одна положительная сторона.
— Какая же?
— Как? Ты не понял? Мы же оказались лучшими ворами в Шадизаре, а это значит — во всем мире. Этот ваш колдун, Амон-Рама, поймет, что в его владениях кто-то побывал, когда мы уже будем далеко от него, на пути назад.
Глава шестая
Не единожды эта гора выбрасывала из своих недр пламя и камни. Тысячу лет назад случилось последнее извержение, потрясшее землю на сотни лиг вокруг, разрушая города, уничтожая царства и королевские династии. Небо почернело от пепла, а затем гора преподнесла еще один сюрприз: огонь сменился снегом. В течение долгих лет зелень весны и блеск льда заменяли здесь летний знои. Жители Карпашских гор называли эту гору горой Смерти и считали, что их души будут похищены темными силами, стоит лишь ступить ногой на эту гору.
В том последнем титаническом извержении половина горы исчезла, оставив после себя большой овальный кратер с глубоким озером на дне. Две стороны гигантской впадины представляли собой вертикальные стены, в сто раз превышавшие человеческий рост. Две других были пологими склонами. У подножия одного из них, на самой кромке озера, стоял дворец, который видела лишь одна пара человеческих глаз.
