– Добро пожаловать! Садитесь, будьте добры! – Аманар удобно устроился на стуле, покрытом богатой резьбой, возле низенького стола из эбенового дерева, и его пальцы играли с золотым посохом. Два похожих стула стояли по другую сторону стола.
Четверо музыкантов – это были люди – сидели, скрестив ноги, на подушках у стены. Они играли на своих инструментах, не глядя друг на друга и не отрывая взгляда от пола. Женщина с вином на серебряном подносе вошла из-за занавеса. И она тоже не поднимала глаз от дорогих ковров, пока ставила поднос на стол, низко кланялась Аманару и быстро выскальзывала из зала.
Волшебник, казалось, и вовсе ее не заметил. Его глаза с красноватыми точками в глубине остановились на Кареле.
– А, так у вас есть и слуги из людей. – Конан уселся на стул и позаботился о том, чтобы меч можно было обнажить в любой момент.
Взгляд Аманара обратился к киммерийцу, который постарался не отводить глаз. Красные точки в глазах волшебника, казалось, хотели затянуть его в черную пропасть. Конан сцепил зубы и твердо ответил на этот взгляд.
– Да, есть несколько, – ответил Аманар. – Пустые создания и бездельники, если я за ними не слежу. Я уже не раз спрашивал себя, не лучше ли просто отдать их горцам. – Он говорил громко, и ему, казалось, было безразлично, слышат ли его музыканты, но они продолжали играть, ни на одно мгновение не сбиваясь с такта.
– Почему же вы не замените их слугами-с'тарра? – поинтересовался Конан.
– Да, польза от них весьма ограниченная, это так. – Человек со странно извивающимися белыми струнами в волосах внезапно потер руки. – Давайте выпьем!
Но ни один из его гостей не взял в руки хрустальный бокал.
– Вы мне не доверяете? – Легкая насмешка прозвучала в его голосе. – Тогда выберите какой-нибудь бокал, и я буду сам пить из него.
– Это смешно, – заявила Карела и потянулась к вину.
Конан схватил ее за запястье.
– Один глоток из всех трех, – потребовал он у волшебника. Аманар пожал плечами.
– Отпусти меня! – тихо приказала Карела, но ее голос дрожал от подавленного гнева. Конан разжал пальцы. Она потерла запястье. – Твои грубые манеры мне не нравятся, – заявила она и снова потянулась к бокалу.
Аманар опередил ее, прежде чем она успела коснуться хрустального сосуда пальцами.
– Раз уж ваш друг мне все еще не доверяет... – Он быстро отпил по глотку из всех трех бокалов. – Смотрите, – сказал он, опуская последний на серебряный поднос. – Я все еще жив. Зачем мне пытаться убить вас здесь, если мне это легко удалось бы сделать еще в расселине, отдав приказ моим с'тарра, когда они вас сопровождали?
Бросив на Конана злой взгляд, Карела взяла свой бокал и выпила вино, откинув голову назад. Конан осторожно пригубил второй. Его поразил терпкий аромат. Это было одно из крепких вин Аквилонии, которое было чересчур дорогим для простого смертного, живущего так далеко от мест, где оно производится.
– Да и кроме того, – спокойно продолжал Аманар, – зачем мне желать зла Конану, киммерийскому вору, и Кареле, которую называют Рыжий Ястреб?
С губ Карелы сорвался крик. Конан вскочил на ноги. По неосторожности он уронил драгоценный хрустальный кубок на ковер, вытаскивая из ножен широкий меч. Аманар даже не обратил на него внимания.
Он повернулся к Кареле, которая тоже вскочила и резко повернулась, держа в руке свой украшенный самоцветами палаш, словно искала врагов. Темноволосый человек прикрыл глаза и глубоко вздохнул, словно наслаждаясь запахом духов. Музыканты, ничем не смущаясь, продолжали играть и даже теперь не поднимали глаз.
– Да, – проговорил Аманар и откинулся на своем стуле. Он делал вид, что поражен, словно только теперь он заметил, что Конан держит в руке меч. – Зачем вам это? Здесь только я, и вряд ли я смогу победить вас одним только этим посохом. – Он протянул посох и постучал им по клинку Конана. – Уберите меч и садитесь. Вы вне всякой опасности.
– Я не сяду, – свирепо заявил Конан, – пока не получу ответа на несколько вопросов.
– Конан прав, – прошептала Карела, – вы волшебник.
Аманар развел руками.
– Да, я то, что некоторые охотно назвали бы «волшебником». Лично я считаю себя естествоиспытателем, который старается сделать мир немного лучше, чем он есть. – Его слова, казалось, понравились ему самому. – Да, немного лучше, чем он есть, – повторил он.
– Что вам нужно от нас? – спросила Карела и еще крепче сжала пальцы на эфесе палаша. – Зачем вы привели нас сюда?
– Я хочу сделать вам одно предложение. Вам обоим. – Волшебник поиграл золотым посохом и улыбнулся. Карела немного помедлила, затем вложила кривую саблю в ножны и снова села.
– Прежде чем я спрячу мой меч, я хотел бы знать следующее, – сказал Конан. – Вы знаете наши имена – что вы знаете вообще о нас?
Аманар, казалось, немного подумал, прежде чем ответить:
– Когда мне стали известны ваши имена, я по чистой случайности узнал, что вы ищете пять танцовщиц и пять подвесок, а наведя справки, выяснил, что все это было украдено из дворца заморийского короля Тиридата. Почему вы их ищете, с какой стати вы решили искать их в Кезанкийских горах, я, разумеется, не знаю.
Он улыбнулся, и Конан увидел на лице Карелы сомнение.
Известно, стало быть, немало, подумал киммериец, и не помешает узнать еще кое-что.
– Мы пришли сюда, потому что подвески и танцовщиц украли с’тарра.
Он угрюмо взглянул на Аманара, услышав его смех.
– Извини, Конан из Киммерии, но сама даже мысль, что с'тарра могут войти в Шадизар или даже в королевский дворец, просто смехотворна. Городская стража убила бы их при первом же взгляде, они не успели бы войти даже в городские ворота. И кроме того, мой дорогой друг, с'тарра никогда не покидают гор – никогда!
Конан твердо сказал:
– Те, кто проник во дворец Тиридата, носили такие же сапоги, что и с'тарра – сапоги с узором в виде змей.
Смех Аманара замер, и его глаза подернулись дымкой. Внезапно Конану показалось, что он видит перед собой гадюку. Наконец волшебник сказал:
– Кезанкийцы часто снимают сапоги с убитых ими с'тарра. Я могу себе представить, что какой-нибудь охранник из каравана, который во время нападения убил кезанкийца, увидел, что тот носил неплохие сапоги, и забрал их себе. Кто может сказать, какое далекое путешествие проделает такая пара сапог, или как много таких сапог носят сейчас горцы?
В его голосе нельзя было заметить даже признака волнения, но его черные глаза, показалось Конану, угрожали ему, предупреждая, что лучше поверить такому объяснению. Тишину в зале нарушала только музыка.
Карела прервала тяжелое молчание.
