– Не бойся, – твердо сказал Конан.
Надо будет поговорить с капитаном с глазу на глаз, подумал Конан. Вряд ли тот понимает что-то, кроме тяжелых кулаков. Заодно и другим любителям поглазеть будет наука.
– С тех пор как я с тобой, мне нечего бояться, – просто сказала Ясбет. – Ой, а что с Акебой, Конан? – Сама она не испытывала, к счастью, никаких неудобств от качки.
– Приболел.
– Бедняжка. Может, принести ему теплого супа?
– Эрлик побери эту женщину! – простонал Акеба, содрогаясь всем телом.
– Я думаю, что суп ему понадобится чуть позже, – рассмеялся Конан.
Взяв Ясбет за руку, он отвел ее от борта и усадил на перевернутое ведро. На этот раз его лицо было совершенно серьезно.
– Ты что такой мрачный, Конан? – спросила она.
– Если вдруг начнется какая-нибудь заварушка, – негромко сказал киммериец, – на борту или потом, на берегу, держись ближе ко мне или к Акебе, если меня рядом нет. Если случится худшее – Шарак поможет тебе спастись. Он, конечно, не боец, но до таких лет не дотягивают, не научившись искусству выживания.
Тонкая морщина прорезала лоб Ясбет.
– Почему ты говоришь так, словно не собираешься оставаться со мной?
– Никто не знает, что может случиться, а я хочу, чтобы ты была невредима.
– Я так и думала, – сказала она с непонятными Конану теплотой и счастьем.
– В крайнем случае, доверься Тамуру, но только если нет другого выхода.
Этот кочевник внушал Конану больше симпатии, чем остальные. По крайней мере казалось, что он не станет предавать, но Конан предпочел бы не испытывать того на верность. Недаром древняя поговорка гласит: «Если берешь в друзья гирканийца, лучше оплати свои похороны заранее».
– Не доверяй больше никому. Даже если это будет значить, что тебе придется искать дорогу домой одной.
– Но ты же будешь со мной. Я знаю, – улыбнулась Ясбет.
Конан хмыкнул. Взяв ее с собой, он подвергал девушку не меньшей опасности, чем оставив служить Джандару. Как же помочь ей добраться до дома? Эх, если бы она могла сама за себя постоять. Сама…
Покопавшись в тюках, Конан вытащил из одного очень длинный прямой кинжал немедийской работы. Его клинок не был заточен. Гирканийские кочевники считали единственным доказательством новизны оружия – первый след от точильного камня, оставленный точилом на их глазах.
Подбросив длинный (ненамного короче меча) кинжал, Конан поймал его за клинок и протянул рукоятку Ясбет. Она удивленно уставилась на него.
– Возьми, – сказал Конан.
Девушка нерешительно обхватила пальцами обмотанную кожей рукоятку и, когда Конан ослабил хватку, едва ли не выронила кинжал на палубу.
– Тяжелый, – смеясь, сказала она.
– Украшения, которые ты таскала на себе дома, весили, наверное, не меньше. И ничего. К этому тоже привыкнешь, прежде чем мы доплывем до Гиркании.
– Привыкну к этой штуке?
Ее удивленный возглас вызвал улыбки и смешки лежавших поблизости матросов. Кочевники и те перестали жевать и, замолчав, повернули к девушке головы. Рот Тамура застыл в недоверчивой ухмылке.
Конан пытался не обращать на них внимания, с трудом удерживая себя от того, чтобы расквасить пару первых попавшихся носов.
– Меч слишком тяжел для тебя, – сказал он девушке, – сабля или ятаган легче, но ты не успеешь научиться пользоваться ими до того, как мы доберемся до места. А владеть клинком тебе придется научиться.
Ясбет молча смотрела на киммерийца широко раскрытыми глазами, растерянно прижимая к груди кинжал.
Хриплый хохот прокатился по палубе. Вслед за этим послышался голос Муктара:
– Это же баба! Ты что, решил научить бабу драться?
Конан проглотил вертевшееся на языке ругательство и ограничился лишь короткой фразой:
– Любой может научиться держать в руках кинжал.
– Может, и младенцев будешь учить?
– Ребята, – Муктар повернулся к своей команде, – перед вами человек, который плывет в Гирканию, чтобы научить овец охотиться на волков.
Подбодренные капитаном, матросы тоже начали бросать иронические реплики в адрес Конана.
В глазах киммерийца горело столько огня, что, казалось, хватило бы и на небольшую кузницу.
– Ставлю золотую монету, что через полчаса я научу ее, как противостоять любому из твоих ублюдков.
Муктар усмехнулся в бороду и промычал:
– Монету? Может, сразу пять?
– Договорились. Пять так пять, – отрезал Конан.
– Ну, иди учи ее, варвар. Посмотрим, как она поможет тебе облегчить кошелек.
Конан уже и рад был пойти на попятную. Но боги не хотели, вняв его мольбам, сделать так, чтобы все вокруг забыли его слова. Он мрачно отвел Ясбет в сторону и поправил ее пальцы на рукоятке.
– Держи вот так, девочка.
Ее рука совершенно не сопротивлялась его движениям и держала кинжал не крепче, чем тесто держит погруженный в него нож. Глаза Ясбет неотрывно следили за лицом Конана.
– Да очнись ты наконец, – рявкнул киммериец. – Держи кинжал так, как будто это моя рука.
– Так ты и вправду веришь, что я смогу… – в ее голосе слышалось удивление и недоверие, – что я смогу научиться обращаться с оружием? И даже защитить себя от мужчины?
– Я бы не поставил на тебя, если бы не был уверен, – сказал Конан со вздохом. – Я знал женщин, которые владели кинжалом не хуже мужчин, и даже лучше, чем многие. Пойми, это не оружие грубой силы, как топор. Тут нужна подвижность и быстрота реакции. Только дурак будет отрицать, что ловкость и быстрота присущи женщинам.
– Но победить мужчину… Я же никогда раньше ничего такого в руках не держала. – Вдруг, присмотревшись к кинжалу, она нахмурила брови: – Он тупой. А кинжал должен резать. Это даже я знаю.
– Я потому и выбрал для тебя этот кинжал, чтобы ты потренировалась. Смотри, его конец достаточно острый, чтобы пустить кровь. Но зато ты случайно не убьешь своего противника, а мне не придется убивать Муктара.
– Понятно, – кивнула Ясбет.
Ее лицо приняло суровое выражение, и она сделала шаг вперед. Конан едва успел схватить ее за руку.
– Подожди, еще рано, – улыбнулся он. – Сначала выслушай меня. Эти контрабандисты опасны ночью, когда нападают со спины. В открытом бою им грош цена. Но все равно, в настоящем поединке он тебя в два счета убьет.
– Тогда как…
– Помни, что ты всегда можешь убежать…
– Я не стану этого делать. У меня не меньше гордости, чем у любого мужчины, включая тебя.
