Неожиданно трактирщик ударил по столу кулаком и сплюнул. Плевок попал на деревянную стенку стойки, но Фериан даже не заметил этого.
– О Великий Митра! Киммериец, что тебе от меня нужно? Накануне вечером я сказал тебе, что не знаю ничего. Неужели ты думаешь, что я колдун и за одну ночь выясню ради тебя что-нибудь этакое? Если на твои вопросы могут ответить небеса, спроси старого Шарака. Он….
Вдруг взгляд Фериана упал на плевок, повисший на стойке. Трактирщик с остервенением бросился вытирать его, словно боясь, что слюна прожжет доски.
Конан поискал взглядом знакомого ему по Шадизару астролога и увидел старика, опустившегося на табурет прямо перед входом. На нем была все та же старая хламида, похожая и на плащ и на тунику, запомнившаяся Конану еще в Шадизаре. Седых волос на голове старика осталось совсем мало. Он, как обычно, опирался на длинный черный посох, который он называл волшебным, хотя никто никогда не видел, чтобы старик пользовался им в магических целях. Жидкие, но длинные усы обрамляли тонкий рот и спускались по подбородку. В костлявых, узловатых пальцах астролог держал несколько свитков.
Фериан еще раз протер крышку стойки и с сомнением оглядел ее.
– Не нравится мне мой долг, – пробурчал он.
– Я тоже не люблю, когда мне должны, – ледяные глаза Конана буравили кружку с элем, – особенно мне это не нравится, когда я вижу, что отдавать долг никто не собирается.
– Я всегда плачу, – запротестовал его собеседник, – что-что, а это известно всем. От Шахпура до Шадизара. От Кутчемеса – до…
– Ну, так заплати мне.
– Трон Черного Эрлика! Да, может, твоя информация не стоит и двух медяков!
Конан заговорил тихо, не громче, чем шелестит нож, вынимаемый из ножен:
– Ты хочешь сказать, что я лжец, Фериан?
Фериан моргнул и судорожно сглотнул.
– Нет, что ты, Конан, – натужно засмеявшись, сказал он. – Ты неправильно понял меня. Просто я хотел сказать, что эта информация может оказаться не настолько ценной для других. Вот и все.
– Да если с тобой не рассчитались золотом сегодня же ночью, – презрительно усмехнулся Конан, – я готов податься в жрецы Асуры.
Фериан пробурчал себе под нос и, наконец, выдавил:
– Ну, положим, я уже имею представление о том, сколько стоит твоя новость.
Конан расплылся в улыбке, однако трактирщик не почувствовал себя уютнее.
– Ну, если ты и впрямь представляешь себе ее ценность, Фериан, то почему бы нам не договориться о другой оплате долга?
– Заплатить по-другому? – глаза трактирщика забегали по-крысиному подозрительно. – А как?
Конан явно тянул время, неторопливо потягивая эль.
– Ну, киммериец, что ты предлагаешь? Как я должен расплатиться?
– Начнем с крыши над головой.
– Крыши? Ты хочешь пожить у меня? Пожалуйста. Можешь занять комнату на… на десять дней.
– Ты же человек чести, – ехидно заметил Конан и уточнил: – Твою лучшую комнату, а не свинарник, в котором я спал сегодня.
Фериан сально ухмыльнулся:
– Насколько я могу судить по лицу Заши, у тебя не так много времени оставалось на сон.
Посмотрев на выражение лица Конана, он поспешил согласиться:
– Ладно-ладно. Лучшая комната – твоя.
– И не на десять дней. На месяц.
– На месяц!
– И кое-какую информацию.
– Ему еще и информацию. Мы же договорились, что все это – вместо информации.
– Информацию, – твердо сказал Конан. – Я не настаиваю, чтобы оказаться единственным, кто узнает от тебя эту новость, как мы договаривались раньше. Но я хочу, чтобы ты рассказывал мне все, что узнаешь. И своевременно. В течение всего месяца.
– Я еще не согласился на месяц!
– Да, еще. Еда и выпивка. И учти, у меня зверский аппетит, – рассмеялся Конан. Обхватив кружку, он опрокинул себе в рот ее содержимое. – Не откажусь еще от одной кружечки.
Кожа на бритом черепе Фериана задвигалась от злости.
– Может, что-нибудь еще? Весь трактир, например? Мою жену? Да, у меня еще есть дочь. Она живет где-то в Заморе. Хочешь, я отправлюсь на поиски и привезу ее тебе прямо в постель.
– А она ничего? – поинтересовался Конан. Он помолчал, как бы обдумывая решение, а затем покачал головой: – Нет, я думаю, что стол и жилье – этого будет достаточно.
Фериан только икнул и выпучил глаза.
– Конечно, – продолжил Конан, – при всем этом твой долг остается за тобой. Надеюсь, ты понял, что я жду по-настоящему стоящей информации. Я тебе подкинул ценную новостишку и ждал чего-нибудь подходящего взамен. Тебе же лучше, если ты выкопаешь что-нибудь поскорее, – лицо киммерийца помрачнело, и в голосе послышался скрежет металла, – а то ведь ты знаешь, мы, варвары, не такие понимающие, как вы, цивилизованные люди. Вдруг дней через десять я решу, что ты просто вздумал провести меня? Это ужасно разозлит меня. Я могу даже… – Его руки крепко впились в стойку, словно он собирался опрокинуть ее.
Фериану пришлось чуть ли не силой расцепить застывшие губы, чтобы прохрипеть:
– Нет! Не надо. Договорились. Решено – месяц и все остальное. Договорились.
– Договорились, – подтвердил Конан.
Трактирщик с тоской смотрел на него.
– Месяц! – простонал он. – Мои официантки будут проводить время в твоей постели. Какие из них после этого работницы! Слушай, киммериец, не трогай ты их. Ладно? Ты просто попользуешься тем, что я мягкий, добрый человек.
– Я и не знал, что ты этим болен. Может, есть какое-нибудь лекарство от такой напасти, как доброта и мягкость?
– Спасибо Митре, что большинство твоих соплеменников обожает ваши богом забытые мерзкие скалы. Если еще парочка таких, как ты, спустилась бы с них и отправилась на юг, то все – вы бы прибрали к рукам весь мир.
– Да брось ты убиваться. Согласись, что ты заработал на мне раз в двадцать больше, чем потратишь.
Фериан хмыкнул:
– Только не лапать моих служанок, киммериец. Понял? А теперь вали отсюда. Если я хочу отработать убытки от тебя, я должен еще что-то делать. Иди поговори с Шараком.
Молодой киммериец взял кружку с элем и, смеясь, направился к старику.
– Он, по крайней мере, расскажет мне, что говорят звезды.
Астролог впился взглядом в подходящего к нему юношу. Вдруг его губы растянулись в улыбке:
– Я было подумал, что это ты, Конан, но не поверил своим глазам. Да, я уже не тот, что был двадцать, да даже десять лет назад. Садись. Я бы предложил тебе стаканчик вина, но мой кошелек плоский, как грудь моей покойной жены. Да хранят боги ее старые кости, – добавил он таким тоном, каким повторяют в тысячный раз ставшую уже привычной фразу.
