– Вот, читайте! - заявила она.
– «Ярцофф Серж, он же Ярцев Сергей
Викторович, гражданин Канады…» Что это? - изумилась Майя.
– У отца был дед, - устало пояснила Вера.
- Мы о нем в семье не упоминали, но однажды к нам приехала дальняя папина
родственница, выпила основательно и давай приставать к родителям с вопросами:
«Где Сергей Викторович? Вы его не искали?» Меня из комнаты выставили, но я под
дверью подслушала и ничего необычного не услышала. Ну ушел мужчина во время
войны с немцами, так теперь такое поведение не как предательство расценивается,
а называется актом борьбы с коммунизмом.
…Наутро, когда баба проспалась, Вера,
пользуясь тем, что родители ушли по делам, вытрясла из мучившейся похмельем
тетки правду.
Во время Великой Отечественной войны Сергей
Викторович Ярцев служил полицаем на оккупированной территории и отступил вместе
с немцами. Дальнейшая судьба его покрыта туманом.
Иметь близкого родственника со столь черной
биографией в советские годы было опасно, поэтому Василий никогда не упоминал
вслух о деде и даже после перестройки не изменил этому правилу. Болтливую
родственницу Ярцев больше никогда в дом не приглашал. А после смерти родителей,
желая сменить матрас на кровати, Вера обнаружила тайник, и в нем, на самом дне,
под драгоценностями, лежало завещание.
– Дед-предатель отдал все свое имущество
в равных долях оставшимся в живых наследникам, - говорила сейчас Вера звенящим
голосом. - В бумаге все подробно расписано. В Канаде у Ярцева никого нет, а в
России только мои мама и папа, оба получают по половине. Вот, видишь, указано -
«делится между мужем, женой, исключая детей до 25 лет». Уж я не знаю как, но
мама получила это завещание и нам с папой ничего не сказала. Обманула его. Я-то
ладно, мне еще двадцати пяти нет, значит, ни на что претендовать я не могу. Вот
откуда квартиры и брюлики! Она свою часть денег потратила. Теперь вопрос: кто
наследует имущество папы?
– Ника и ты, - выпалила я.
– О! - подняла указательный палец Вера. -
Вот и ответ, почему мать развод не оформляла - ждала его смерти. Вдова получит
вторую часть нехилых денег.
– Я фигею без баяна, - прошептала Майя.
– Я тоже прибалдела, - кивнула Вера. -
Сначала тайник обнаружила, драгоценности и документ. Потом нашла свидетельства
на дом и квартиры. Но самое главное вот!
Жестом фокусника девушка выбросила на стол
темно-бордовую книжицу. Я схватила паспорт и раскрыла его. «Мазаева Вероника
Алексеевна».
– Ничего не понимаю! - с отчаянием
взвизгнула Майя, через мое плечо изучавшая документ. - Фото Ники. Но она ведь
не Мазаева!
Вера покосилась на Филипенко.
– Особого ума не надо, чтобы сообразить:
мать собиралась удрать. Приготовила фальшивое удостоверение личности. Небось
задумала недвижимость продать и ноги сделать от нас с папой.
Я повертела в руках паспорт. Когда увидела все
эти документы на приобретение квартир, кучу украшений, я сразу поняла, куда
Терешкина тратила огромные суммы, получаемые за торговлю детьми. Но наличие
завещания внесло сумятицу в мои размышления. Неужели Никин доход законен?
Впрочем, одно другому не помеха. Вполне вероятно, что жилплощадь и цацки
куплены на объединенные капиталы. Вот только одна существенная, на мой взгляд,
нестыковочка. Если Ника ради получения второй части наследства терпела от мужа
побои, то за каким чертом она решила удрать? С Ярцевым ей стало невыносимо жить
рядом до такой степени, что Терешкина наплевала на перспективу получить еще
денег?
Из глубин памяти неожиданно выплыла картина.
Мы с Никой сидим в небольшом кафе, официант приносит счет. Терешкина
выжидательно смотрит в мою сторону, потом мямлит:
– И сколько стоит плохой кофе?
– Ерунда, - отвечаю я, вытаскивая
кошелек, - кто звал в харчевню, тот и платит.
На лице Ники появляется выражение радости,
смешанной с осуждением.
– Ты умрешь в нищете, - не выдерживает
подруга. - Нельзя так транжирить деньги!
– Зачем зарабатывать их, если не тратить?
- легкомысленно возражаю я.
– Вот станешь пенсионеркой, заплачешь! -
Ника выхватила из моих рук портмоне. - Ну разве можно так купюры комкать? Имей
в виду, деньги обидятся и уйдут навсегда. Надо сотни класть к сотням, тысячи в
другое отделение.
Тонкие пальчики Ники начали осторожно
разглаживать ассигнации, на лице ее появилось молитвенное выражение…
– Эй, Вилка! - закричала Майя. - Тебе
плохо?
Я очнулась.
– Нет, все нормально.
– А мне гадко, - горько заявила Вера. -
Мама постоянно жаловалась на бедность, даже сахар считала, вечно меня одеждой
попрекала, зудела: «Неаккуратно носишь! Сапоги четыре года служат, а у тебя за
один сезон развалились». А сама была владелицей квартир, бриллиантов… Ой,
погодите!
Глаза Веры зажглись огнем, руки затеребили
край кофты.
– Только сейчас до меня доперло, -
забубнила она. - Мать ведь умерла, да?
– Ну конечно! - воскликнула Майя.
Я предпочла отмолчаться, поскольку пока не
могла со стопроцентной уверенностью подтвердить факт кончины Терешкиной. Хотя…
Фальшивый-то паспорт все еще лежал в тайнике! Но, может, у Ники два документа?
А брюлики она что, оставила? Убежала, бросив накопленное? Это невозможно, она
должна была все взять с собой. Неужели в «Оноре» все-таки погибла Ника? Нет,
нет, она не могла иметь сексуальный контакт с двумя мужиками в один день. И еще
гонорея. Это не про Терешкину, я очень хорошо знала Нику. Впрочем, если
вспомнить только что прозвучавший рассказ Веры, становится понятно, что я не
имела никакого понятия о характере хотя и не самой близкой, но все же подруги.
Видела лишь верхнюю часть айсберга, а как известно, нижняя обычно намного
больше.
– Мама умерла, папа тоже, других детей
нет… - шептала Вера. - Я же наследница! Всего - квартир, украшений… Я богата!
Я…
У девушки закончились слова. Громко зарыдав,
она повернулась и побежала в сторону кухни.
– Веруся, - взвыла Майя, бросаясь следом,
- сейчас сварю тебе какао! Оно успокаивает.
