Книга Зимняя битва, страница 72. Автор книги Жан-Клод Мурлева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Зимняя битва»

Cтраница 72

И когда Ван Влика, безучастного ко всему, увели, он словно унес с собой живую, дышащую память о Еве-Марии, образ женщины из плоти и крови, которого никакая фотография, никакая запись не могли передать.

Потрясенная этой встречей, Милена не сразу пришла в себя. Жуткий треск, сопровождаемый восторженными криками, вернул девушку к действительности. Бартоломео тянул ее за руку:

– Милена, засов переломился! Пошли через главный вход!

Они поспешили туда, по-прежнему сопровождаемые Герлиндой, столь же упрямой, сколь преданной. Таран действительно вышиб-таки двери, но на арену было не пробиться, у входа образовался затор: одни рвались внутрь, другие – гладиаторы и пристыженные зрители – наружу. Бартоломео с девушками, проявив недюжинное упорство, все-таки протолкались в здание. Бартоломео раз за разом выкрикивал:

– Гладиатор Милош, семнадцать лет! Кто-нибудь видел его?

Никто не отвечал. Милена попробовала сунуться с вопросом к одному гладиатору, лицо которого было изуродовано жуткими выпуклыми шрамами, словно от когтей хищника:

– Вы не встречали Милоша Ференци? Гладиатор, семнадцать лет. Был такой в вашем лагере? Или, может, здесь видели?

Тот, не останавливаясь, мотнул головой и прошел мимо, как лунатик. Скоро стало ясно, что от расспросов никакого толку, так что все трое забрались повыше на трибуну и принялись кричать во весь голос:

– Милош! Милош!

Арена мало-помалу пустела, и становилось все яснее, что их друга здесь нет.

– Может, он где-нибудь еще в здании, – предположила Милена.

Но это было маловероятно. С чего бы ему прятаться? Наверняка уже вышел, просто они разминулись.

На всякий случай прошлись по коридорам, открывая по пути двери пустых камер. Так они описали полный круг и оказались там же, откуда начали обход.

– Милош! – в последний раз позвал Бартоломео.

Его голос эхом раскатился под сводами и угас. Стало тихо, как в погребе. Они уже собирались уходить, когда Герлинда показала пальцем на что-то в конце коридора:

– Там, вроде, лестница.

Они подошли. Ступеньки были трухлявые, двух не хватало. Бартоломео начал взбираться, соблюдая все меры предосторожности, чтоб не проломить остальные. Просунув голову и плечи в люк, он остановился как вкопанный.

– Что-нибудь видишь? – спросила Милена.

Юноша не ответил и скрылся в люке. Она подождала немного и, поскольку сверху не доносилось ни звука, крикнула сама:

– Барт, что-нибудь нашел?

Ответа по-прежнему не было. У Милены заныло под ложечкой от недоброго предчувствия. И она тоже полезла наверх.

Слабый свет пробивался через единственную отдушину в глинобитной стене. Бартоломео стоял на коленях около тела, которое лежало, свернувшись в клубок таким совершенным изгибом, какой бывает у спящих кошек. Милена на четвереньках подползла поближе и прижалась к плечу друга.

На Милоше была грязная белая рубаха, спереди сплошь пропитанная кровью. Еще одна рана – на почерневшей от грязи ноге. Не в силах вымолвить ни слова, они смотрели на мертвое лицо, ясное, как у двенадцатилетнего ребенка.

– Милош… – прошептал Бартоломео.

– Хелен… – всхлипнула Милена.

И, уткнувшись друг другу в плечо, они заплакали горькими слезами.

Снизу донесся жалобный голос Герлинды, которой было страшно одной в темном коридоре:

– Ну, что у вас там? Эй! Что там наверху?

XII
ВЕСНА

В ЭТОМ ГОДУ зима все не кончалась и не кончалась. В середине марта выдалось несколько дней, похожих на предвестие весны, но их снова сменила стужа. То и дело валил снег. Можно было подумать, что природе не хватает сил сбросить с себя панцирь мороза и льда. Она потягивалась, ворочалась, но всякий раз бессильно никла, окоченевшая и побежденная.

Хелен надолго выпала из жизни, затворившись в своей комнатушке у Яна. Выходила только на работу, которую исполняла, как автомат. Милена и Дора, единственные, кого она соглашалась видеть, старались, как могли, заставить ее поесть, причесаться, вовлекали в разговор. Раза два им удалось вытащить ее погулять у реки.

Однажды вечером она наконец выразила желание пойти с Бартоломео в больницу к Василю. Рана человека-лошади оказалась серьезнее, чем представлялось сначала: у него был задет желудок, и бедняга сильно мучился. Больничный комплекс располагался на возвышенности, посреди лиственничного парка. Василь, печальный и исхудавший, лежал в стерильно-белой палате, совершенно для него не подходящей. В это первое посещение Хелен просто присутствовала, не вступая в разговоры двух друзей.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашивал Бартоломео.

– Угу, – с досадой отвечал Василь, – поесть бы настоящей еды… Ротом…

Прощаясь, Хелен поцеловала его и сказала, что еще придет. Она сдержала слово и стала навещать его каждый день, сначала с Бартоломео, а когда Василь пошел на поправку, то и одна.

До больницы надо было добираться через весь город. Она садилась в трамвай и ехала до конечной остановки, чуждая радостному возбуждению попутчиков, невосприимчивая к их сияющим улыбкам. На всех лицах лежал праздничный отсвет падения Фаланги и вновь обретенной свободы. Хелен не могла этого понять. «Чего они все радуются? – думала она. – Или не знают, что мою любовь убили?» Потом шла через парк, не глядя по сторонам, не поднимая головы до самой больницы, где ее уже все знали и здоровались как со своей.

Сначала она расспрашивала Василя про интернат. Про первую встречу с Милошем в тот знаменательный день, когда он передал Барту письмо, в день, с которого все и началось. Какая в тот день была погода – ясная или шел дождь? Во что Милош был одет? Потом потребовала полного отчета о тренировочном лагере. Чем их там кормили? Кто брил им головы – человек, которого звали Фульгур? Как тренировались, босиком или в сандалиях? Бедному Василю пришлось вспоминать все до мельчайших подробностей, ничего не пропуская, и напряженное внимание, с каким слушала его девушка, произвело на него сильное впечатление. Никогда еще никто не ловил так жадно каждое его слово. И он усердно вспоминал, наморщив лоб от умственного усилия.

Однажды она, набравшись храбрости, спросила:

– А он… Милош… он тебе рассказывал про меня?

Василь большим умом не отличался, но сердце подсказало ему, как надо ответить:

– А как же! Все уши прожужжал!

– Правда? А что он говорил?

– Ну как «что»… Да все! Говорил, что ты красивая.

– А еще?

– Да все, сказано же. Ну, например… дай бог памяти… например, что ты здорово лазишь по канату.

Так, ото дня ко дню, от разговора к разговору они добрались до последнего утра, утра битв. Василь сначала рассказал о своей. Говорил спокойно, пока не дошел до смертельного удара, который нанес противнику. Тут этот несокрушимый грубый малый неожиданно бурно разрыдался.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация