— А если там наши пацаны? Хотя бы один? Связанный? Хочешь его прострелить?
Вялый двигал желваками, словно жаждал перекусить что-то, мешающее дышать, наброшенное, как узда.
Все не отрываясь смотрели на блокпост.
Оттуда вышли бородатые, хмурые и быстрые: залезли в машину и резко рванули с места, обратно в сторону базы.
Отъехав недалеко, возле крутого поворота за холм, уводящего их из-под обстрела, дали длинную очередь по перелеску.
Самара чертыхнулся так, что едва не упал на живот, Вялый присел на колено, Сержант не шелохнулся. Пули прошли высоко: по кронам.
«Догадались, что мы где-то здесь... — подумал Сержант. — И сами боятся».
— Надо было их встретить на блокпосту, — сказал Вялый. — Я бы их встретил.
— Ты бы лежал там сейчас с дыркой в голове, — ответил Сержант и пошел первый меж деревьев, вглубь.
Через тридцать секунд обернулся: все шли за ним. Он прибавил шагу, побежал. Слышал дыхание и топанье тяжелых мужицких ног.
Если бежать кратким путем, то они могли выйти к базе одновременно с «козелком». Его дорога была куда длиннее.
В стороне базы продолжалась стрельба, изредка прекращаясь, тогда они останавливались и дышали.
Рыжий дышал всех тяжелей: он цинк с патронами нес.
«Ничего, пусть...» — подумал Сержант, но на следующий переход цинк взял Самара.
«Ну, пусть Самара», — согласился Сержант.
Километра за два до базы пошли медленней, неспешно.
«Скоро наши собственные растяжки начнутся, — размышлял Сержант. — Я ведь их не видел с этой стороны... И вообще их другой взвод ставил... Сейчас потревожим свою собственную гранату, как будет хорошо...»
— Давай правее брать, к дороге, — сказал минут через десять.
Вялый ткнулся ему чуть ли не в затылок: он шел так упрямо, словно взял след и оставлять скорую добычу не собирался.
— Это еще зачем? — спросил Вялый.
— Затем, — ответил Сержант.
Выстрелы раздавались совсем близко, и было от этого жутко на душе.
Сейчас, вот сейчас же, где-то в упор окажутся люди, которые захотят тебя убить, а тебе нужно будет убить их.
Бойцы озирались неустанно.
Стреляли, впрочем, больше всего с базы, подумал Сержант, присев, когда затарахтело особенно упрямо. И брали высоко.
— Сержант, ты что молчишь? — не унимался озлобленный Вялый.
— Мне кажется, что стреляют только с нашей стороны, — сказал Сержант.
Вялый прислушался.
— И чего? — спросил.
— А то, что они больше распугивают, чем перестреливаются. Может, там, в лесу, и нет чехов. И чем больше мы будем лезть к базе... — Сержант набрал воздуха, куда-то все время пропадающего, — тем больше у нас шансов... чтобы нас свои застрелили. Ты понял? И еще сейчас начнутся наши растяжки. И мы на них можем подорваться, — он объяснял все как ребенку.
Вялый смотрел недоверчиво.
— И чего? — еще раз спросил Вялый.
— Наблюдайте, наблюдайте, парни, — сказал Сержант оглядывающимся на них бойцам. — А то вылезут откуда... — и только после этого посмотрел на Вялого: — Мы пойдем к дороге. У дороги нет растяжек. И оттуда можно базу хорошо рассмотреть. Если они нас первые не увидят.
Они двинулись наискосок, в сторону от базы: туда, где шла дорога.
...Перелесок кончился, началась открытая местность.
Присели, переводя дух. Вслушивались, как снова стреляли. Отсюда опять было неясно, как стреляют, кто, в какую сторону.
«Рации бы сейчас... Носимся тут...» — подумал Сержант печально, покосился на Витьку, и, показалось, тот понял его взгляд, отвернулся.
Сержант достал бинокль и стал смотреть на видную уже дорогу.
«“Козелок” наш, наверное, проехал недавно...»
«Вот если добраться до того поворота налево, — понимал Сержант, — нам будет видно базу. Можно лежа на насыпи рассмотреть все. Только если кто-то поедет по дороге... Будет глупо. Никуда не убежишь».
«Вдвоем пойдем, — решил Сержант. — С Вялым? Кряжа бы взять, но у него гранатомет. Он отсюда граником любую машину жахнет... А Вялый сразу в штыковую бросится... Ну, не Рыжего же брать. И Витьку не возьму. А Самара еще молодой».
— Пошли, Вялый, — сказал. — Пацаны, прикроете, если что... Кряж, ты за старшего.
К дороге можно было бы доползти, но это уж совсем унизительным показалось.
И они побежали, сгибаясь и хватая воздух цепкими лапами.
«Какая дурь, — думал Сержант. — Бежим, как... Как дураки... Сейчас подбежим к дороге, и нам навстречу... черти эти... на машине... “Куда спешите, солдатики?” — спросят. И мы развернемся и побежим обратно...»
По камням и рытвинам, чуть ноги не поломав, добрались... Перебежали через дорогу, по которой еще вчера ехали такие свободные, спокойные, локти наружу, потные морды улыбались... Вот и след от колес, пыльный...
Скатились на задницах по насыпи. Поползли к повороту.
«Ну что, база... Как ты там, база?.. — думал Сержант, прислушиваясь. — Сейчас глянем, а там черный флаг висит...»
«Что же это творится в моей стране, — подумал еще мельком. — Почему я ползаю по ней... а не хожу...»
База вот. Стоит углом, боком. Два смурых этажа, мешки в окнах. Ничего не видно. Никто ее, по крайней мере, не штурмует. Лестницы не стоят приставные, не лезут по ним.
Сержант долго вглядывался, прищуриваясь, глупо надеясь, что увидит чью-то руку, махнувшую из бойницы, или даже лицо, и все сразу станет ясно.
Потом взял бинокль, приник надбровными дугами.
База была непроницаема.
— Чего там? — не выдержал ожидания Вялый.
— Ничего, — ответил Сержант и передал Вялому бинокль: тот все равно не поверил бы, что — ничего.
Вялый смотрел долго, и Сержант начал от этого уставать: надо было возвращаться в перелесок и снова думать, как быть.
Пить охота.
Достал фляжку, глотнул.
Вялый пополз куда-то. Сержант хмуро смотрел ему вслед, не окликая.
Насыпав себе пыли на черный берет, Вялый высунулся высоко, но смотрел уже не на базу, а куда-то в сторону.
Опять, злобная, началась стрельба — палили с другой, не видимой им стороны базы. С этой и некуда было стрелять, кроме как по дороге и по деревьям. От базы до перелеска лежало метров триста пустоты и песка, и все это хорошо простреливалось.
Зато с оборотной стороны базы были холмы и еще какие-то брошенные постройки, вроде конюшен или коровника. Там есть где укрыться бородатым.
— Я «козелок» вижу, — сказал Вялый, вернувшись: рожа грязная, но сухая, не потная — Сержант подивился на это.
