– Сами почитайте, – протянул документ
офицер. – И чего?
– Беатриса – женское имя, – стояла я
на своем.
– Здесь «Беатрис», без «а» на конце.
– Все равно, это не для кобеля название.
– Про писателя по имени Эрих Мария Ремарк
слышали? – неожиданно спросил таможенник.
– Да, – изумилась я. – Но при
чем тут автор культовых романов «Три товарища» и «Триумфальная арка»?
– И кто он, мужик? – не успокаивался
офицер.
– Конечно.
– А имечко «Мария» при чем? Оно бабье!
– Ремарк взял его в память о своей
матери, – начала было объяснять я, но таможенник воскликнул:
– Забирайте груз, и точка! Имя тут не
играет роли, назваться можно хоть табуреткой.
– Не хочу, – честно призналась
я. – Отправляйте его назад.
– Это невозможно.
– Почему?
– Здесь зал прибытия.
– Как прилетел, так и улетит, –
обозлилась я. – Грузите его обратно в самолет!
– Ишь какая хитрая… – растерял
холодную официальность парень. – А билет? Документы? Его переоформить
надо, а в мои обязанности подобная хрень не входит!
– Что же делать? – растерялась я.
– Хватай чудище, волоки в зал отлета, оплачивай
расходы или выводи его за пределы аэропорта и кидай в лесу. Мне
фиолетово! – заорал офицер. – Груз выдан, и чао какао! Не мешай
остальным. Эй, как тебя там, с тележкой, вези свое добро.
Я вновь потеряла дар речи. И тут «пони»
подошел ко мне и… поставил передние лапы мне на плечи. Из-под черных волос
глянули два коричневых глаза, потом монстр разинул пасть и живо облизал мое
лицо розовым языком. Пес явно пытался продемонстрировать дружелюбие, на его
морде появилось некое подобие улыбки. Он словно говорил: «Прости, мама,
незадача вышла. Да, я большой, но ведь не виноват в этом. Люблю тебя от всего
своего шнауцерова сердца!»
Ужас прошел, я погладила гиганта по голове,
почувствовала, что шерсть его нежнее шелка и больше напоминает пух цыпленка,
чем собачью шкуру, и сказала:
– Пошли, Муся, не оставлять же тебя тут.
Глава 5
С некоторым трудом я запихнула Мусю на заднее
сиденье (на переднее он не влезал). Клетку-перевозку я в припадке щедрости
подарила носильщику. Конечно, я понимала, что короб стоит немаленьких денег, но
скажите, пожалуйста, коим образом засунуть его в легковой автомобиль? Легче
поступить наоборот: вкатить машину в пластиковый куб.
Парень с тележкой очень обрадовался презенту.
– Супер! – пришел он в
восторг. – Давно сарай на даче поставить хотел.
Я лишь вздохнула, устраиваясь за рулем.
Надеюсь, я поступила правильно. А правда, что было делать? Ну не выкидывать же
Мусю? Кстати, имя совершенно не подходит цвергу-переростку, его следует звать
иначе. Ладно, Дана подыщет питомцу другую кличку. А кстати, интересно, почему в
доме у подруги никто не берет трубку? Я набирала номер раз десять, не меньше!
Хотя Данка небось приняла таблетки от мигрени и сейчас спит. А Жозя хлопочет в
вольере, занимается любимыми птичками.
– Надеюсь, тебя не стошнит? –
спросила я у Муси и завела мотор. – Однако день почти прошел, я провела на
таможне кучу времени! Просто с ума сойти!
Свернув на улицу, где находился дом
Гарибальди, я ощутила тревогу. Что-то случилось! На дороге стоит «Скорая
помощь», чуть поодаль маячит «козлик» с надписью «Милиция», а вокруг толпятся
местные жители – кто в байковом халате, кто в ватниках и калошах (последние,
похоже, прибежали с огорода, бросив копать картошку). Тревога сменилась
страхом: что способно отвлечь российского пейзанина от сбора любовно
выращенного корнеплода? Картофель – это наше все!
Я выбралась из автомобиля и бросилась к дому.
– Нельзя! – остановил меня юный
лопоухий сержант.
– Я живу тут, – буркнула я и,
отпихнув его, влетела в дом.
По коридору плыл резкий запах сердечных
капель. Ноги принесли меня в гостиную, я с облегчением увидела совершенно живую
и здоровую Жозю, сидящую на диване.
– Ой, слава богу, все в порядке! –
воскликнула я. – Зачем окно открыла? Простудишься!
И тут из сада донесся незнакомый голос:
– Давай жесткие носилки! Куда на перелом
мягкие припер?
Одним прыжком преодолев полкомнаты, я
очутилась у подоконника и высунулась наружу.
Около кучи цветных тряпок сидела на корточках
женщина в синей куртке, спину которой украшала надпись «Скорая помощь». Рядом
стоял полный лысый милиционер, фуражку он держал в руке. Чуть поодаль маячил
парень с носилками и несколько местных мужиков, которых, очевидно, позвали на
помощь.
Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять:
груда цветных тряпок на самом деле Данка, прикрытая сшитым из кусков
разномастной ткани одеялом.
– Она умерла! – закричала я.
Доктор подняла голову и с чувством произнесла:
– Типун тебе на язык!
– Вы кто? – сурово осведомился мент.
– Ее подруга, тут в гостях. Что
случилось?
– Подождите, сейчас отправим пострадавшую
в больницу и вас опросим, – пообещал участковый.
– Куда увозят Дану?
– Минуту, все сообщу, сядьте
спокойно, – приказал милиционер.
Я безропотно послушалась и плюхнулась около
Жози. Старушка прижалась ко мне и задрожала.
– Ты видела происшествие? – спросила
я.
Жозя замотала головой:
– Я ничего не знаю! Чистила клетку, а
Дана спать пошла. У нее мигрень случилась, она в таких случаях всегда под
одеяло заползает и сутки не спускается.
Трясясь и шмыгая носом, Жозя продолжала
рассказ. Я не перебивала старушку, подумав: в данной ситуации ей лучше
выговориться.
