– Дана очень заботлива, перед тем как
рухнуть в постель, вынула из холодильника суп, налила его в тарелку и поставила
в СВЧ-печку. За беспамятную идиотку меня держит, – шептала Жозя, –
боится, я про обед забуду. А еще она меня к хозяйству не подпускает. Вот и
сегодня приказала: «Закончишь в вольере, поешь борщ. Посуду не мой, посмотри
телик. Я встану и уберу, а потом тебе плюшек напеку. Раньше чем к полднику
Вилка не вернется. Так что, если мне станет лучше, я успею сладкое сделать».
Жозя выполнила указание невестки – поела
первое. Потом села наслаждаться сериалом. Затем глянула на часы и решила
разбудить Дану. На третий этаж по винтовой лестнице старушке не залезть,
поэтому она вскарабкалась на второй и заорала:
– Дана! Ты хотела булочки испечь!
Но из спальни невестки не донеслось ни звука.
Жозя позвала ее еще раз. Как правило, Дана
всегда отзывалась, кричала:
– Хорошо, мама, скоро спущусь.
Но сегодня в мансарде царила тишина. Больше
тревожить Дану старушка не решилась.
– Подумала, у нее с головой совсем плохо.
Бог с ними, с булочками, лучше бедняжке выспаться спокойно, – шептала
Жозя, прижавшись ко мне. – А потом Вера пришла!
– Это кто? – перебила я ее.
– Расторгуева, – неожиданно вмешался
хриплый мужской голос, – соседка, напротив живет, до всего ей дело есть.
Жозя, вы меня чаем не угостите? Я продрог на ветру!
– Конечно, Глебушка, – закивала
Колоскова и пошла на кухню.
– Старший лейтенант Грибков, Глеб
Сергеевич, – представился милиционер. – Жозе лучше не вспоминать об
этом. А вы кто?
– Виола Тараканова. Под псевдонимом Арина
Виолова пишу детективные романы, – сухо ответила я.
Глеб несколько секунд разглядывал меня, потом
хлопнул себя ладонью по лбу:
– Точно! А я все думал, где ваше лицо
видел… В телике! Недавно программа была!
– Верно, – кивнула я.
– Вы подруга Даны? – Глеб приступил
к допросу.
– Да, она меня погостить позвала.
– Давно знакомство водите?
– Не один год.
– Ну надо же, какие люди к нам в
Евстигнеевку наведываются! – восхитился участковый. – Звезды! Впервые
с человеком из телевизора в одной комнате нахожусь!
Я с недоверием посмотрела на Глеба. Он
издевается? Хотя, не похоже.
Милиционер тем временем, не обращая внимания
на выражение моего лица, говорил:
– Вот мой шурин в ДПС служит, на Рублевке
стоит. Он привык к знаменитостям, штрафует их, вечно потом хвастается, кто ему
чего подарил: один диск с песнями, другой кассету с фильмом, третий книгу. А
теперь и я не в лаптях! Вы мне автограф дадите?
Глупость участкового раздражала меня, но,
услыхав просьбу, я моментально включила автопилот для читателей и ласково
заулыбалась.
– Покажу шурину, пусть заткнется, –
продолжал между тем старший лейтенант. – А то взял моду, дразнится, дояром
меня зовет. «Ты, – говорит, – у нас мастер машинного доения, спец по
розыску сдохших кур». Обидно ведь!
Автопилот дал сбой, улыбка стекла с моего
лица.
– Немедленно объясните, что случилось с
Даной! – потребовала я.
– Так Верка из своей халупы увидела…
Вечно баба у окна торчит, – запыхтел участковый, – огород не убран,
скотина грязная, корова по шею в навозе, а хозяйка за соседями зыркает. Хотя
сегодня ее нехорошая привычка Гарибальди жизнь спасла. Если Дана выздоровеет,
ей надо Вере подарок купить. Кабы не ейное любопытство, точно померла бы баба.
Жозя-то в сад не сунется, дождь идет. И ваще, зачем ей? Не в туалет же бечь? Он
в здании, хорошая у них дача!
– Хватит болтать, отвечай
конкретно! – рявкнула я.
Глеб Грибков вздрогнул и повиновался.
– В общем, было так. Вера увидела в чужом
саду одеяло. Вернее, ей показалось, будто белье валяется. Соседка решила, что
ветер сорвал с веревки свежую постирушку, и побежала к Жозе – предупредить о
неприятности.
Старушка же попросила:
– Верочка, будь добра… у меня ноги болят,
от перемены погоды артрит разошелся, лишний шаг не ступить… Сбегай во двор,
принеси тряпку.
Вера ринулась в сад и там заорала от ужаса. На
дороге, ведущей к гаражу, разбросав руки в стороны, лежала на спине Дана.
Сначала соседке показалось, что она мертва, но потом несчастная вдруг
приоткрыла один глаз и попыталась что-то сказать.
– Жива! – заголосила Верка и
кинулась в дом – вызывать врача.
«Скорая помощь» прибыла на удивление быстро, и
врач высказала примерный диагноз: черепно-мозговая травма, перелом
позвоночника. Это из крупных повреждений, мелкие не в счет, поскольку в машине
с красным крестом нет рентгена. Точнее об увечьях сообщат в клинике.
– Мною установлено, – рапортовал
далее Глеб, – что Дана плохо себя чувствовала.
– У нее болела голова, – кивнула я.
– Мигрень! – поднял указательный
палец участковый. – Верка говорит, что у Гарибальди была привычка
вывешиваться из окна чуть ли не по пояс. Вроде Расторгуева один раз даже
спросила у соседки: «Ты чего так вываливаешься?» А Дана объяснила: «Если голову
схватывает, мне воздуха не хватает. Идти в сад сил нет, вот я и ползу к
подоконнику».
Я вспомнила сегодняшнее утро, Данку,
практически выпавшую наружу, и согласилась:
– Точно! Ей было очень плохо.
– Следовательно, события разыгрывались так… –
Деревенский мент потер лопатообразные ладони. – Гарибальди решила
хватануть кислорода и выпала из окна. Несчастный случай, ничего криминального.
Надеюсь, Дана выздоровеет.
– Может, ее столкнули? – прошептала
я.
– Кто? – изумился Глеб.
– Не знаю! Дану не любили местные жители.
– Тут полсела друг с другом на
ножах, – засмеялся милиционер. – Как набухаются, начинают повод для
драки искать, ну и припоминают старые обиды. В прошлый понедельник Антон Маслов
Кирюхе Стогову нос сломал. Знаете, по какой причине?
Я помотала головой.
