Но чем дольше я смотрела на грязную чашку, тем
большее волнение испытывала. Во время мигрени Дану тошнит, она даже воду не
пьет, не говоря уж о кофе. Значит, если она полакомилась арабикой, головная
боль уже отступила. Но тогда у Даны не было необходимости высовываться из окна
– удушье у нее бывало только во время приступа…
Я прикусила губу и еще раз внимательно осмотрела
комнату. В спальне царит абсолютный порядок. Книги на полке подобраны по
авторам, кровать застелена серым пушистым пледом, на подушках расправлены
наволочки с кружевами, на краю сложена теплая пижамка, голубая, со смешным
рисунком. Дана уверяет, что она помогает ей при болезни. Гарибальди обожает
красивое белье, но в момент недуга надевает фланелевую рубашку с мишками,
старую, застиранную. Когда-то мы вместе купили ее на вещевом рынке. Помнится, я
приобрела розовый халат с кошками, а Данка… Минуточку!
Я вскочила из кресла. Как же я ошиблась! Дана,
одетая в пижаму, должна была лежать в кровати. Именно так она пережидает
мигрень. Когда моя подруга ощутила приступ удушья, она доползла до окна,
распахнула его, высунулась, на секунду потеряла сознание и упала вниз. Если
ситуация складывалась подобным образом, то вопросов нет. Но пижама сложена,
постель заправлена. Может, события развивались иначе? Дана начала задыхаться,
но, будучи человеком патологически аккуратным, она предварительно заправила
койку, переоделась, сложила пижаму, расправила кружевную кайму у наволочек,
добрела до окна, потеряла сознание и вывалилась в сад… Но почему, успев навести
везде порядок, она не помыла чашку из-под кофе, а?
Я схватила телефон. Нечего Глебу спать!
Преступление расследуют по горячим следам, через сутки теряется большая часть
улик! Пусть участковый вылезает из своей уютной постельки и топает сюда!
– Аппарат вызываемого абонента выключен
или находится вне зоны действия сети, – сообщил равнодушный женский голос.
Я чуть не швырнула сотовый о пол. Вот
противный мужик! Специально отключил телефон! Конечно, намного проще объявить
случившееся элементарным несчастным случаем, чем искать человека, задумавшего
убийство. Но Дана жива, она придет в себя и расскажет, что случилось в
мансарде.
Я подошла к окну и начала внимательно
осматривать подоконник. Нет, царапин, сколов, отломов или каких-либо следов
борьбы не видно… Кто и зачем мог пытаться убить Дану? Альберт? Муж хотел
получить наследство, дачу? Просторный, хорошо отремонтированный дом с
прилегающим к нему большим участком, да еще неподалеку от Москвы, стоит сейчас
целое состояние. Но Алик давно перешел в разряд бывших мужей и, насколько я
знаю, не имеет права претендовать на наследство от прежней супруги. Нет, Алик отпадает.
Тогда кто?
Я взяла грязную чашку, спустилась в свою
спальню, упаковала ее в чистый целлофановый пакет и легла в кровать,
приготовившись к бессоннице. Но неожиданно веки сомкнулись, а из головы
вылетели все мысли.
На следующее утро, около восьми, я вошла в
кухню и спросила Жозю:
– Если я отъеду в город, не побоишься
одна остаться?
– Нет, – удивленно ответила
старушка. – Кого тут опасаться?
– Все-таки запри дверь на замок, –
приказала я.
– Хорошо, – пообещала Жозя. – А
ты куда, на работу?
– Нет, в больницу к Дане, – пояснила
я.
В глазах пожилой дамы промелькнула
растерянность.
– В клинику? – переспросила
она. – Зачем?
Мне стало не по себе – Жозя забыла о вчерашнем
несчастье. Очевидно, у нее начался старческий маразм. И как мне быть?
– Где Дана? – заволновалась Жозя,
беспомощно оглядываясь.
– Э… э… – протянула я, – ну… э…
э…
Внезапно она схватилась за голову.
– Господи, Дана же вчера разбилась! Ну
как я могла забыть!
– От стресса иногда пропадает
память, – сказала я, – не переживай.
– Надо немедленно ехать в
медцентр! – засуетилась Жозя. – Так, что взять? Халат, тапочки,
книги-газеты…
– Думаю, пока ничего этого ей не
понадобится, – я попыталась урезонить Жозю, – врачи не разрешат ей
читать.
– Тогда соберу покушать! –
воскликнула она и рванула к холодильнику.
Чтобы не разочаровывать и не пугать пожилую
даму, я взяла собранный ею пакет с харчами и спросила:
– Ты не будешь против, если я
воспользуюсь машиной Даны?
– Глупый вопрос! – фыркнула
Жозя. – Конечно, пользуйся.
– Вот тут номер моего мобильного, –
сказала я и прилепила на стене у холодильника листок с цифрами. – Если
что-то случится, немедленно звони.
– Да, да, – закивала Жозя.
– Дверь запри, – напомнила я.
– Непременно.
– Окна не открывай.
– Не буду.
– Я скоро вернусь.
– Хорошо, – сказала Жозя. – Не
волнуйся, я привыкла. Дана обычно на целый день в магазин уезжает. Ой!
– Что? – Я сделала стойку.
– Надо же сообщить ее подчиненным о
беде… – протянула Жозя. – Секундочку!
Не успела я моргнуть, как старушка вытащила из
кармана мобильный и нажала на одну кнопку.
– Память у меня иногда барахлит, –
пожаловалась она. – Впрочем, я и в молодости с цифрами не дружила. Матвей
Витальевич, отец Алика, вечно надо мною подшучивал. А Дана купила мне аппарат.
Сначала я рассердилась, это очень дорого, но потом оценила приобретение: теперь
ничего записывать не надо. Если хочу связаться с Даной, нажимаю на кнопку два,
и номер сам набирается. Поликлиника на третьей клавише… Ой, почему она
выключила телефон? Дана не отвечает, там автомат бормочет.
– Она в больнице, – со вздохом
напомнила я, – а ты хотела позвонить ей на работу, наверное, нажала не на
ту кнопку.
– Я не идиотка! – обиделась
Жозя. – Всегда сюда тычу, и девочка мне непременно отвечает. Где бы ни
находилась, трубку она берет.
– Ясно, – вздохнула я. – А как
называется магазин?
– Не знаю, это просто лавка с бусами и
браслетами.
– И где же лавка находится?
– В хорошем месте, – уверенно
заявила Жозя. – Даже Алик, когда узнал, где Даночка арендовала помещение,
воскликнул: «Это круто!»
– Можешь улицу назвать?
