Я взяла протянутый пакет, расплатилась и
быстро пошла к машине, мучимая недоумением. Зачем жить с человеком, которого
ненавидишь? Отчего бы не развестись? И какое странное слово изобрела девушка,
страдающая зубной болью: «сукан». Вообще-то сука – существительное женского
рода, мужской вариант не предусмотрен. Вернее, он звучит иначе, кобель.
Жозя занималась птичками и не слышала звонков
в дверь. Сначала я просто нажимала на кнопку, потом принялась колотить в
створку ногой, затем заорала, как иерихонская труба:
– Жозя!!!
Но она не реагировала. В конце концов я догадалась
позвонить по телефону.
– Дом Гарибальди, – бойко
отрапортовала бабуся.
– Жозя, открой дверь, – устало
попросила я.
– Это кто? – предусмотрительно
спросила она.
– Вилка.
– Сейчас, дорогая, – засуетилась
Жозя, – уже бегу!
Минут через пять в замке заскрежетал ключ.
– Ты почему не позвонила в дверь? –
сердито поинтересовалась старушка.
– Не догадалась, – улыбнулась я,
решив не рассказывать ей о том, что уже полчаса прыгаю на крылечке. Жозя ведь
не виновата, что с возрастом потеряла слух.
Муся был счастлив, получив миску коричневых
катышков. Очевидно, в Германии его кормили тем же яством, потому что «гном кинг
сайз» с восторгом умял содержимое миски, а потом вылизал ее.
– Жозя, где телефон Даны? – спросила
я, после того как и старушка съела свой обед.
– Мы всегда ставим трубку на место, иначе
ее в доме не найти, – пояснила она. – На комоде он, в холле.
– Я про мобильный, городской аппарат мне
не нужен.
– По нему дешевле разговаривать.
– Знаю, но мне нужен сотовый!
Бабуля сдвинула брови.
– Дана его всегда на поясе носит. На
цепочку пристегивает, чтобы не потерялся.
– Ты не против, если я поброжу в саду?
Хочется подышать свежим воздухом.
– Куртку надень, – проявила заботу
Жозя, – холодает.
– Непременно, – кивнула я.
Надо завтра поехать домой и привезти теплую одежду,
а пока придется померзнуть. Ладно, сейчас нужно думать не о себе, а о деле.
Куда мог задеваться мобильный?
Я дошла до места, где лежало тело Даны, и
вздрогнула. Можно считать, что подруге повезло: немного поодаль из земли торчал
штырь, и, упади она чуть левее, железка проткнула бы несчастную насквозь. Но
тело, по счастью, угодило на неширокую дорожку, которая ведет к гаражу. Я
присела и стала внимательно осматриваться. Что там темнеет в пожухшей траве?
Какая-то коробочка! Я схватила находку, но тут же с разочарованием поняла: это
не телефон, а дистанционный пульт. Точь-в-точь такой я взяла утром с ключницы в
доме, чтобы открыть ворота гаража. Я нажала на зеленую кнопку, железные ворота
поехали вверх.
– Что случилось? – высунулась в
открытое окно Жозя. – Вилка, что ты делаешь?
– Нашла в траве пульт, – ответила я.
– Правда? – обрадовалась
старушка. – У нас их было пять штук, но Дана все потеряла. Теперь один
остался, бережем его, как зеницу ока! Ты, значит, второй обнаружила? Так я и
знала! Говорила же ей, чтобы пошарила в саду. Точно, все брелоки она в траве
посеяла! Приедет, ворота откроет-закроет, а пульт мимо кармана и положит!
Вилка, может, еще поглядишь? Вдруг там и остальные валяются?
– Ладно, – кивнула я. – А твой
«Запорожец» на ходу? Ездишь на нем?
Не успел вопрос сорваться с языка, как я
поняла его глупость. Сейчас старушка обидится, подумает, что я издеваюсь над
ней. Но Жозя спокойно ответила, правда, со вздохом сожаления:
– Нет, я давно не садилась за руль.
– Может, «Запорожец» лучше убрать из
гаража? Чего он место занимает?
– Никогда! – отчеканила Жозя. –
Это подарок Матвея Витальевича! Пока я жива, и машина, и его кабинет в доме
останутся нетронутыми! Не желаю слушать никаких разговоров на эту тему!
– Извини, – пробормотала я.
Окно с треском захлопнулось.
Около часа я ползала по траве, ощупывая руками
каждый попадающийся на дороге камушек. Надежда умирает последней – мне очень не
хотелось признавать свое поражение. Но в конце концов стало понятно: Данкиного
телефона нигде нет. Либо цепочка разорвалась раньше и мобильник находится не в
саду, либо его прихватил кто-то из тех, кто присутствовал на месте трагедии.
Медсестра Ира уверяла, что бригада со «Скорой» не способна на воровство, и я
склонна верить девушке. Тогда кто у нас остается? Выпавшую из окна Дану
обнаружила соседка, Вера Расторгуева, живущая напротив.
Я выпрямилась и пошла к небольшому деревянному
дому, расположенному через забор от коттеджа Гарибальди.
– Знаю вас, – забыв поздороваться,
зачастила Вера, распахивая дверь в избу. – Вы – Данкина
подружка-писательница, по телевизору выступаете. Альбина, верно?
– Арина, – поправила я, – но
лучше Виола.
– Бывают же у людей красивые
имена, – с завистью протянула Расторгуева. – А меня, как козу,
обозвали, Веркой.
– На мой взгляд, имя Вера
замечательное, – дипломатично заметила я.
– Вы в деревне не живете, а здесь каждая
вторая животина – Верка, – заявила женщина. – Дана жива? Еще не
померла? Ой, она так страшно лежала! Ваще… Зачем из окошка прыгнула? Все ж
имеет! Особняк крышей черепичной покрыла, машину приобрела, и мужа-пьяницы у
ней нету. Живет шоколадно, не то что другие! Ей бы, как мне, с
Колькой-алкоголиком помучиться, вот тогда…
– Вера, – оборвала я занудные
стоны, – почему вы решили, что Дана предприняла попытку самоубийства?
– А чего еще? – изумилась
Расторгуева.
– Вы увидели в саду упавшую с веревки
простыню, поэтому и пошли к соседям?
– Ага, – закивала Вера. – Дана
со мной не дружила, но ведь постирушку жаль! Я встала у окошка, гляжу, валяется.
Ну и помчалась сообщить.
– Не поленились и времени не пожалели…
– А я всегда людям помочь готова. Только
не все это ценят, – надулась Вера.
– Вы были первой, кто обнаружил
несчастную…
– Ну да, а то б «Скорую» раньше
вызвали, – резонно заметила Расторгуева.
