– Думаю, последние пассажи являются
цитатой из речей твоего супруга, – мирно констатировала я. – Приятно,
что он знаком с моим творчеством, и резко отрицательная оценка его меня
абсолютно не обижает. Каждый имеет право на собственное мнение. Кстати, я
забыла представиться: давняя подруга Даны, автор детективных романов Арина
Виолова, в миру Виола Тараканова.
Лида вздрогнула и прижала ладони к щекам.
– Извини… – прошептала она.
– Думаю, прощения за нарушение границ
частной собственности тебе следует просить не у меня.
– Я о книгах. Не читала их… и Алик тоже.
Он… у мужа нет времени на чтение чужих произведений… – начала
оправдываться Лида.
– Ну да, чукча не читатель, чукча –
писатель, – не выдержала я взятый было слащавый тон.
– Что?
– Ничего, вспомнила бородатый анекдот.
Кстати, жене писателя не пристало употреблять замечательное словечко
«ихние», – мстительно ответила я, – а то можно остаться в памяти
потомков в качестве малообразованной супруги гения. Конечно, это лучше, чем
Ксантиппа,[9]
но тоже не ахти!
– Ксантиппа? Это кто? – занервничала
Лида.
– Неважно, одна дама весьма вздорного
характера, к теме нашей беседы ни малейшего отношения не имеет, –
отмахнулась я. – Насколько понимаю, ситуация в свое время сложилась так:
Дана и Жозя уехали от Алика, а твоя мать… Кстати, как ее зовут?
– Клавдия Андреевна, – нехотя
сообщила Лида.
– Ага, отлично. Значит, Клавдия Андреевна
увидела, что Алик остался один, и быстренько подсунула ему свою дочь!
– Нет! Я пришла помочь маме мыть окна, и Альберт
в меня сразу влюбился!
– Лида, мне все равно, как вы
познакомились с Аликом и как развивались ваши отношения. Быстро отвечай, что ты
ищешь в чужом доме?
Лида сбросила с плеч плед. Я бы на ее месте
непременно посетила врача. Похоже, у дамы беда с терморегуляцией организма. Ей
то холодно, то жарко. Может, у нее ранний климакс?
– Птичка… – наконец выдавила из себя
Лида. – У Алика нет от меня тайн, вот он и рассказал. В семье Колосковых
хранится ювелирное изделие: попугайчик, сделанный из платины, размером примерно
с мой кулак.
– Ничего себе! – ахнула я. –
Даже если учесть, что у вас очень небольшие руки, изделие должно стоить больших
денег.
– Огромных, – прошептала Лида. А
потом зачастила: – Птичка усыпана настоящими камнями – там рубины, изумруды,
алмазы, сапфиры. Страшно представить, сколько за нее выручить можно. Жозя не
имеет к ней никакого отношения. Вещица принадлежала Матвею Витальевичу, а тому
ее передала мать-ювелир. Ну с какого бока Жозе драгоценность перепала? Она
Аликова! Но Жозя ее захапала и увезла! Гадина! Они обе с Данкой стервы!
Ограбили квартиру! Сейчас все подробно расскажу. Моя мама отлично имущество
знала, ведь дом убирала. Уехали эти мерзавки, мамуся приходит – и в ауте.
Сервизов нет! Серебра тоже! Часы старинные «Павел Буре» со стены сняты! Столик
красного дерева с медальонами исчез! А статуэтки? Между прочим, это немецкий
фарфор хрен знает какого века! Ценное уволокли, оставили одно дерьмо! Красиво?
Ограбили Алика!
– Ему отдали квартиру, – напомнила
я.
Лида вскочила на ноги.
– Сейчас заплачу от радости! А себе дом
откусили! Участок в гектар!
– Дача принадлежит Жозе.
– Нет! Ее получил Матвей Витальевич,
значит, наследник Алик! Мы! Он и я! А не эти!
Лида задохнулась от возмущения и плюхнулась на
кровать.
– В общем, понятно. Ты не можешь упереть
коттедж и землю, поэтому решила украсть птичку, – подвела я итог
услышанному.
– Взять свое!
– К тебе изделие из платины с камнями
никакого отношения не имеет, – напомнила я.
– Раритет принадлежит Алику! Птичку у
него украли… – вновь принялась кипеть Лида.
– Но как ты не побоялась сюда
залезть? – перебила я ее. – Подняться в комнату! Вдруг хозяйка пришла
бы!!
Лида вытаращила глаза:
– Ты же звонила Алику, сказала, что Дана
в больнице. А он мне рассказал. Потом по делам уехал, а мамуля мне подсказала:
«Поторопись, доченька. Старая карга бывшую невестку любит. Вдруг ей деньги
понадобятся либо на больницу, либо на гроб… Продаст птичку, за копейки спустит!
Езжай туда и ищи!»
Глава 16
– Ты сперва одно говоришь, потом
другое. – Я решила поймать Лиду на нестыковках. – Думаешь, у меня
плохая память? Вовсе нет! В самом начале нашего разговора мне стало ясно: ты
здесь не в первый раз. Думаю, сначала ты от неожиданности ляпнула чистую правду.
Немедленно завязывай с брехней! Мне уже надоело твое вранье!
Лида умоляюще сложила руки:
– Ни слова лжи! Ты меня перебиваешь, вот
я и не могу складно изложить события.
– Хорошо, продолжай.
– Альберт – великий писатель!
– О боже, только не это…
– Ну вот! Опять не даешь мне говорить!
– Ладно, извини.
– Альберт – великий писатель… –
закатила глаза Лида.
Я сцепила зубы, приказав себе: молчи, Вилка!
– Но нам с мамой хочется кушать, –
продолжала жена «гения».
Резонное замечание. Но по логике, если ты
связала свою жизнь с великим человеком, приготовься к бытовым неурядицам и
полному безденежью. О своих жене и детях, как правило, заботятся нормальные
парни, скромные труженики, а те, кто витает в облаках, не опускаются до мыслей
о том, что супруге нужны зимние сапоги. Мол, какая разница, в чем ходит по
снегу баба. Она должна быть счастлива, понимая: ее выбрал в спутницы жизни
яркий талант.
– И одеваться надо, – добавила Лида.
– Вот тут я с тобой совершенно
согласна, – не выдержала я.
Лида с сомнением покосилась на меня, но не
остановилась.
– Алик не может работать от девяти до
семи.
– Он болен? – опять не утерпела
я. – Бедняжка!
– Альберт думает, творит, а служба мешает
мыслительному процессу.
– Ага.
