Книга Стриптиз Жар-птицы, страница 41. Автор книги Дарья Донцова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Стриптиз Жар-птицы»

Cтраница 41

– Прости, пожалуйста, – пробормотала я, – я глупость сморозила.

– Ничего. И не вздумай сюда мне подружек таскать, – уже спокойнее продолжала Жозя. – Недосуг мне с бабками болтать, птицы заботы требуют. Уезжай на работу, не беспокойся.

– Ладно, ты только двери запри.

– Днем? Вот уж глупость! В Евстигнеевке спокойно, – заявила старушка.

– Жозя, ты ведь пойдешь в птичник?

– Ну конечно.

– Вольерная расположена далеко от входа, там шумно. Вдруг злой человек проникнет в дом?

– Зачем?

– Обокрасть, например, захочет.

– У нас камеры! Вся деревня в курсе. Побоятся даже к калитке приблизиться, – торжественно объявила бабушка.

– Аппаратура давно сломалась, сейчас камеры – просто муляж, – парировала я. – Кстати, ужасно глупо не позвать мастера, не отремонтировать систему.

– Откуда ты знаешь? – изумилась Жозя.

– Случайно выяснила.

Я решила не сообщать старой даме о визите Лиды. Не стоит нервировать ее рассказом о том, как по ее дому ночью бродила новая невестка. Как только Дана поправится и выйдет из больницы, я немедленно посоветую ей не только исправить видеотехнику, но и уволить болтливую Зину, но пока пусть все течет по-прежнему. Жозя и так взбудоражена, ни к чему ей новые стрессы.

– Местные не полезут, – уперлась старушка, – им же ничего не известно.

– Кроме евстигнеевцев, имеются гастарбайтеры, бомжи, прохожие, – перечислила я. – Приметят добротный дом, перемахнут через забор, войдут в коттедж и похитят ценности.

– На камерах не написано, что они не работают. И у нас ничего особо ценного нет!

– Совсем? В любой семье есть хорошие вещи: серебряные ложки, ювелирные изделия, картины, статуэтки.

Я ожидала, что Жозя занервничает, вспомнит про птичку из платины и скажет: «Вилка, давай отвезем одну ценную вещь на хранение в банк!» Думаю, Лида больше не вернется в дом, элементарно побоится. С другой стороны, кто ее знает! А я не могу безвылазно сидеть на даче и работать сторожевым псом. Но Жозя повела себя иначе.

– Пустяки, у нас дома дешевый ширпотреб.

– Когда-то у Даны имелись красивые украшения. Вроде ты ей их и дарила, – наобум сказала я.

Старушка чихнула, потом с явным удовольствием отхлебнула какао.

– Было, да сплыло, – заявила она. – На какие деньги, думаешь, Дана бизнес поднимала? Пришлось продать цацки.

Я оказалась в сложном положении. Как я уже упоминала, не хотела тревожить Жозю, поэтому рассказать ей о визитах Лиды посчитала невозможным. Но птичка из платины очень дорогая вещь, ее следует спрятать подальше.

– Могу что-нибудь для тебя сделать? – Я предприняла последнюю попытку разговорить Жозю.

– Купи белого хлеба, – велела она. – Хотела тостик съесть и ни кусочка хлебушка не нашла. Магазин недалеко, но я сама туда уже много лет не хожу. Да и раньше противно было совать нос в грязную лавку.

Глава 17

Если в деревне отсутствуют библиотека, клуб и танцплощадка, то где можно найти местных сплетниц? Абсолютно верно, в продуктовой лавке.

Я толкнула серую железную дверь, споткнулась о слишком высокий порог и очутилась в большой комнате. В голове моментально ожили воспоминания…

Вот мать Раисы вручает мне желтый эмалированный бидон со слегка стертым темно-коричневым орнаментом по краю и говорит:

– Виола! Пущай Катька три литра нальет. Но гляди внимательно, ежели она черпаком по дну фляги заскребет, скажи: «Бабка велела из новой партии брать. Старое молочко скиснет». Поняла?

Я быстро киваю.

– Здесь рубль, – продолжает старуха, протягивая мне засаленный, некогда кожаный кошелечек, – молока купишь, хлеба белого по семь копеек, за тринадцать не бери, дорого. И еще сдача останется. Пересчитай аккуратно!

Я трясу головой. На лице старухи появляется странное выражение, в душе у бабки явно идет борьба. Наконец она, издав тяжелый вздох, говорит:

– Ну ладно! Лето на дворе. И праздник сегодня, Троица. Хорошо, возьми себе мороженое. За девять копеек, молочное, на вафлях. Оно самое хорошее. Помнится, мой дед… Ладно, беги. Стой!

Получив столь полярные приказания, я торможу у выхода.

– Молоко из новой партии, – грозит мне корявым пальцем бабка. – Не разлей! Булка за семь копеек. Не урони! Про мороженое, думаю, ты и так отлично помнишь. Не ешь его на улице, домой принеси!

Я выполняю приказ старухи, оборачиваюсь туда-сюда и через полчаса, затаив от восторга дыхание, разворачиваю липкую бумажку. Брикетик, покрытый вафлей, не так уж и велик, я легко могу слопать четыре порции. Но кто же мне их даст? Бабка гремит на плите кастрюлями. Я беру здоровенный тесак, режу лакомство пополам, потом говорю:

– Ба!

– Чего тебе, докука? – оборачивается она.

– Твоя часть, – отвечаю я. – Ешь, а то тает!

Старуха подсаживается к столу, с неприкрытым удовольствием отламывает ложкой кусок, отправляет его в рот, закрывает глаза, затем, пододвинув мне остатки, сурово говорит:

– Ешь! Ребенку куплено!

– Так нечестно, я не жадина.

– Дурында! – сердится бабка. – Запомни крепко: если тебе чего от жизни досталось, с чужими не делись. Этак раздашь все добро и нищей очутишься. Наоборот, спрячь получше и вида не показывай, че имеешь! Народ злой да завистливый. Вот сейчас выйдешь на улицу, угостишь девочек, они сожрут лакомство и тебя за идиотку посчитают. В глаза «спасибо» скажут, а за спиной заржут: «Ох и кретинка Виола, видно, у нее денег много, раз так вкусным швыряется!»

– Ты не чужая, ты моя бабушка, – отвечаю я, облизывая бумажку, – я когда вырасту, много-много денег заработаю и скуплю тебе все мороженое.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация