Но вот свекровь ей досталась замечательная.
Жозя всегда стояла на стороне невестки, защищала ее, как могла, подсовывала
деньги из своей не слишком большой пенсии и фактически вырастила Андре. Тут,
наверное, надо сделать некоторые уточнения. Андре по паспорту Андрей, на
иностранный манер его с пеленок начала звать Данка, которая очень гордится
своим итальянским происхождением. А Жозя по-настоящему Антонина Михайловна
Колоскова. Как она стала Жозей? В этом следует «винить» внука – едва научившись
лепетать, малыш принялся так называть бабушку, и с его легкой руки это имя
прижилось. Так вот, спустя пару лет после свадьбы Дана твердо уверовала, что
свекровь ей – самый родной человек, и с тех пор называет ее мамой. Моя подруга
видит, что старушка дряхлеет, понимает: рано или поздно настанет момент, когда
смерть разлучит ее с Жозей, и страшно боится неминуемого расставания.
Мы попили чаю, потом Дана спохватилась:
– Птички! Пошли скорей, Жозе не терпится
похвастаться!
Я покорно потопала в вольер, который был
устроен в специальном помещении. Жозя очень любит пернатых, в доме у нее всегда
жили канарейки, простые воробьи, попугаи. Каким-то образом дама умеет
договариваться с крылатыми – те порхали свободно по квартире, но гадили только
в клетках, не портили мебель и вели себя весьма пристойно. Видно, птичкам было
хорошо у Жози, и потому они постоянно пели. А на фазенде свекровь Данки держала
кур, и местные бабы обивали ее порог, прося рассказать, чем та кормит несушек.
Ну по какой причине у них цыпы от ветра дохнут и откладывают мелкие, абсолютно
невкусные яйца, а у Жози на насесте гордо восседают красавицы, выдающие по
утрам яйца размером с кулак?
– Да нет у меня никаких особых
секретов! – отбивалась Жозя. – Просто кур любить надо. Утром
поздороваться с ними, с каждой поболтать, о петухах посплетничать, вечером
колыбельную спеть, вот и все дела…
Крестьянки вертели пальцем у виска и уходили.
Окончательно считать горожанку сумасшедшей им мешал цветущий вид обитателей ее
курятника. В общем, местные кумушки пришли к выводу, что Жозя прикидывается
дурой, а на самом деле подсыпает-таки в корм некую чудо-добавку и просто не
желает делиться секретом.
– А вот и птичник, – сказала Данка,
распахивая дверь.
На секунду я оглохла и ослепла. В просторной
комнате стояла жара, со всех сторон неслось оглушительное чириканье, с потолка
и стен били лучи мощных ламп, в многочисленных клетках порхали разноцветные
птахи.
– О! Вы пришли! – обрадовалась Жозя,
сидевшая на диванчике с книгой в руках.
Оставалось лишь удивляться, коим образом
пожилая дама могла отдыхать в такой обстановке. И в птичнике странно пахло –
нет, не отходами жизнедеятельности разномастной стаи, а чем-то вроде лекарств.
– Смотри, Виолочка, – начала экскурсию
Жозя, – вон там у меня австралийские птицы. Очень редкие! Знаешь, мне в
зоопарке не поверили, когда я сообщила, что мои питомцы вывели птенцов,
заявили, мол, в неволе они не размножаются. Ха! У меня самка яйца отложила и
высидела их замечательно! Нравится?
– Очень, – покривила я душой, потому
что чувствовала себя здесь отчего-то неважно. – А кстати, у вас ведь еще
собака была, Линда…
– Да, – грустно ответила
Данка, – умерла моя девочка.
– Не расстраивайся! – воскликнула
Жозя. – А вот тут «гости» из Африки…
– Вы теперь увлекаетесь экзотами? –
поддержала я разговор, очень надеясь, что экскурсия вот-вот завершится.
– А ну перестань! – вдруг
воскликнула Жозя и бросилась к одной из клеток. – Только вчера приехал, а
уже хамит! У нас так в семье не принято, изволь жить со всеми в мире!
Неожиданно мне стало совсем плохо – в носу
защипало, в горле запершило, и, что называется, в зобу дыханье сперло.
– Ты как? – шепотом спросила Данка.
Я попыталась ответить, но не сумела выдавить
из себя ни звука. Гарибальди быстро выволокла меня из птичника в прихожую и
живо распахнула входную дверь.
– Спасибо, – пролепетала я, хватая
ртом воздух. А когда я пришла в себя и смогла говорить, то заволновалась: –
Наверное, Жозя обиделась!
– Да нет, не переживай, – улыбнулась
Данка. – Она как ребенок! Ей новую птичку привезли, а та оказалась с
тяжелым характером. Мама вчера весь вечер сокрушалась, до чего конфликтный
экземпляр прибыл.
– Где же она берет всех этих
экзотов? – запоздало удивилась я.
– Был бы купец, а товар найдется, –
усмехнулась Дана. – Птиц я покупаю. Сначала имела дело с частными
торговцами, но, понимаешь, пернатые прибывают в ужасном состоянии, чаще всего
больные либо донельзя истощенные. Привезешь клетку домой, а ее обитатель через
сутки покойник. Жозя так плакала! И денег, конечно, отданных нечистоплотному
торгашу, жаль. В общем, я нашла в Интернете сайт и заказываю по каталогу из
Германии всяких там дроздов и синиц. Знаешь, я хоть и живу в доме с вольером,
но так и не научилась разбираться в пернатых, а вот Жозя у нас – профессор! Она
выбирает нужный экземпляр, я оплачиваю, и новый обитатель доставляется
самолетом из Франкфурта.
– Скажи пожалуйста! – восхитилась
я. – Так просто!
– Да, – согласилась подруга, –
теперь стало просто: прикатываешь в аэропорт, демонстрируешь бумаги и везешь
домой здорового птенчика. Кстати, ты спрашивала про мою собаку…
– Извини, – быстро сказала я, –
не хотела причинить тебе боль, не знала о смерти Линды.
– Ей исполнилось пятнадцать лет, –
грустно сообщила Дана, – она умерла от старости. Но я через тот же
Интернет нашла щенка, завтра должен в Москву прилететь. Цвергшнауцер.
– Кто? – не поняла я. – Извини,
я не очень в породах псов понимаю.
– Есть просто шнауцер, – охотно
пояснила Дана, – есть ризеншнауцер, здоровенный такой, лохматый. Пожалуй,
повыше стола будет…
– Господи! Зачем тебе такой
мамонт? – невоспитанно перебила я подругу. Но тут же спохватилась и решила
обратить некорректное замечание в шутку: – Хотя… сможешь на нем в магазин
верхом ездить. Впрочем, если на полном серьезе, то охранный пес в деревне
совсем не лишний.
– У нас спокойно, – отмахнулась
Дана, – до сих пор двери не запираем. Но ты, как всегда, не дослушала
меня. Я ведь вела речь не о великане-шнауцере, а о цверге. Ну-ка, переведи с
немецкого!
– Гном, – автоматически ответила я.
И засмеялась: – Гном-шнауцер. Карликовый вариант.
