– Дорогая, лучше не спорь. Смотри, вот
тут крепилась цепочка, которую оторвали, когда брали телефон. Сильно
сомневаюсь, что кто-то из твоих одногодков способен приобрести столь дорогую
вещь, тем более подарить ее. А если все же ты не врешь… То в комплекте с
аппаратом непременно идет особая зарядка, она тоже покрыта красной кожей и
усеяна блестящими камушками. Можешь ее предъявить? Нет? А у Гарибальди она
осталась и имеет тот же номер, что и телефон. Простое сравнение цифр сразу
прояснит дело. И тогда ты беседой с Грибковым не отделаешься! Нехорошо сажать
труп в кровати, надевать ему на нос очки и включать телик. Но мелкое
хулиганство сошло тебе с рук, а вот с телефоном будет сложнее. Это уже
воровство. И, учитывая стоимость мобильного, в особо крупном размере. Пара лет
за решеткой навсегда похоронят твою мечту о кардиохирургии!
Олеся заплакала.
– Тетенька, я нечаянно, – сквозь
слезы заявила она, изображая первоклашку.
– Давай сядем в тихом месте, –
предложила я, – и спокойно побеседуем, без чужих ушей и глаз.
Глава 21
Тихое место нашлось неподалеку. Олеся схватила
меня под руку, протащила метров двести вперед и втолкнула в деревянную
развалюху, стоявшую почти впритык к покосившейся избушке.
– Вы только не орите, – попросила
она, – я ничего плохого не сделала. Зачем трупу телефон? Звонить он не
станет. Я трубу подобрала и могу пользоваться. Что упало, то пропало!
– Оригинальное понятие о
собственности, – мрачно улыбнулась я. – А где ты нашла мобильный?
– В электричке! – лихо соврала
Олеся.
– Да ну? – изумилась я. –
Однако тебе повезло, лично мне в электричке никогда ничего дороже мятой газеты
не попадалось! Расскажи о своей удаче!
Олеся прищурилась.
– Ну, вечером поздно я вхожу в вагон.
Гляжу – лежит! Вокруг никого. Че, следовало оставить?
Я молча встала с деревянного обрубка, на
который села пару мгновений назад, и пошла к двери.
– Эй, вы куда? – забеспокоилась
Олеся.
– В милицию, – спокойно ответила
я. – Моя подруга выпала из окна, и в это время сотовый находился у нее в
специальном креплении на поясе. И как он потом очутился у девушки Филимоновой?
– Отскочил в сторону, – заявила
врунья.
– Потом встал, побежал на станцию, влез в
вагон и лег на пол. Там ты его и нашла. Олеся, Дана Гарибальди всегда держала
аппарат на цепочке. Лучше скажи правду!
– Мне попадет… – захныкала медсестра, –
мать выдерет…
– Хуже будет, если тебя обвинят в
соучастии в убийстве! – рявкнула я.
– Ой! – испугалась Олеся. Нахалка
уже не изображала страх, похоже, ей и впрямь стало не по себе.
– Где ты взяла телефон? – насела я
на нее.
– Нашла!
– Не ври!
– Не, правда!
– Не смей рассказывать охотничьи истории
про электричку.
– В саду увидела, – прошептала
Олеся.
– В каком?
– Ну… там, – махнула она рукой.
– Мне что, из тебя клещами каждое слово
вытаскивать? – обозлилась я. – Чей сад?
– Гарибальди, – прошептала Олеся.
– Что ты там делала?
– Ну… э… ваще… гуляла!
– На чужом участке?
– Ой! Пожалуйста, не кричите!
– А ты не ври!
– Говорю правду!
– Всегда? В особенности ты правдива
сейчас, – засмеялась я. – Действительно, ничего удивительного, Дана
обожает пускать на свою территорию посторонних! Ее сад – общественный парк!
Значит, так! У тебя есть выбор: либо прекращаешь лгать, либо я вызываю ментов.
Но только не надейся, что я обращусь к идиоту Грибкову. Позвоню своим приятелям
в Москву, приедет бригада с Петровки. То-то твоей маме радостно станет, когда
на дочь наручники наденут.
Девушка издала стон.
– Все из-за Феди!
– Какого Феди? – не поняла я.
– Федор Баландин, красивый, умный, –
снова захныкала Олеся. – Он недавно из тюрьмы вышел. У Феди деньги есть!
Его за ерунду посадили, он не виноват был, менты дело сфабриковали. Федя
спокойно шел домой со смены, а тут они, волки позорные, на машине! Схватили его
– и в отделение. В кармане у него пистолет нашли. Ну там экспертизу сделали,
выяснили, что из ствола какую-то девку убили, вот и запихали Федю на семь лет.
Но он ни при чем! Оружие ему менты подсунули…
Олеся продолжала с жаром рассказывать о
несчастной судьбе Баландина, я молча слушала излияния дурочки. Я не один год
была женой майора милиции и знаю, что порой сотрудники МВД способны подтасовать
улики. Известно мне и то, что иногда с задержанным заключают договор: ты берешь
на себя пару дел-глухарей, а мы беседуем с соответствующими структурами. И
уголовник мотает срок на хорошей зоне в качестве библиотекаря. Или преступнику
обещают посодействовать при оформлении условно-досрочного освобождения. Бывает
и по-другому. Отчаявшись упрятать за решетку опасного бандита, который умело
организовал себе алиби, оперативники ухитряются подсунуть ему пакетик с
героином и отправить-таки в заключение. Но такие нарушения закона случаются не
часто, зато подавляющее большинство уголовников обожает твердить о «ментовском
беспределе». Если послушать тех, кто находится на зоне, то они все белые ангелы.
Наверняка и Федор Баландин из их числа.
Выйдя на свободу, он нанялся строителем и
сейчас отделывает коттеджи. С Олесей он познакомился полгода назад, вскружил
глупышке голову. Причем до такой степени, что девушка решила выйти за Феденьку
замуж, а для начала привести его домой, познакомить с мамой.
В отличие от дочери мать не обделена умом и
сообразительностью, поэтому она сказала Олесе:
– Чтоб его духу в моем доме не было! В
загс отправишься через мой труп!
Олеся попыталась привычно закатить скандал, но
мамуля, всегда исполнявшая капризы доченьки, проявила твердость и заявила:
– Ты еще несовершеннолетняя. Вас без
моего согласия не распишут. Начнешь давить, отправлю к дяде в Воркуту. Уж он-то
племяннице шахтерскими методами ум куда надо вколотит! Только бандита мне в
зятьях не хватало! А если узнаю, что ты с ним спишь, мигом в милицию мерзавца
сдам, и его за растление малолетних посадят.
