Вдова испытывала смешанные чувства: она любила
Феликса, горевала о нем, но, ей-богу, после смерти мужа семье стало намного
спокойнее жить. Даже после многолетней дружбы с Павлом Мура не раскрыла ему
тайну про «Путь к свободе». Лям и помыслить не мог, по какой причине Феликс
решил расстаться с птичкой, наивно полагая, что ученый хотел потратить
вырученные средства на семью. Жанна и после перестройки крепко держала рот на
замке. Бывшая советская женщина, как многие в те годы, рассуждала крайне
просто: сегодня перестройка, завтра перестрелка, после могут вернуться
коммунисты. И что они сделают с такими, как Бирк? Нет уж, лучше завернем
членский билет КПСС в непромокаемую пленку, положим его в хорошо закрывающуюся
железную коробку и зароем на огороде. Поменяется власть – отроем. Забудут в
России о коммунистах? Пусть документ лежит в грядке, вдруг пригодится.
Тем временем Павел, ничего не знавший о мыслях
любимой, рассказывал о своих поисках.
Для начала он нашел проводницу из поезда и
дотошно расспросил ее. Женщина хлопала глазами и твердила:
– Он один ехал, никто не подсаживался!
Но потом вспомнила: вроде к тому мужчине
заглядывал кто-то в купе.
– Поезд только поехал, –
повествовала тетка, – я через четверть часа титан вздула. Оно конечно,
ночь на дворе, но пассажиры – народ капризный. Есть такие, что и в три часа
кипяток просят. Хотя СВ-вагон аккуратный, в нем в основном начальство катается.
Постепенно Павел выяснил следующее.
Проводница возилась у титана, когда услышала
тихий скрип. Она обернулась и увидела, как из пятого купе вышла фигура в черном
плаще. Мужчина был невысокого роста, он торопился по коридору к тамбуру. Лица
его служащая толком не увидела, запомнила только бороду, усы и большие очки.
Потом она легла и попыталась задремать. За
полчаса до Бологого в служебное помещение, шатаясь, вошел пассажир из пятого
купе.
– Мне дурно, нужен врач, – прошептал
он. – Сердце болит! Наверное, инфаркт…
Лицо Павла вдруг стало сереть, его рассказ
прервался.
– Тебе плохо! – вскочила Мура.
– Под матрасом… – простонал
Лям, – возьми, там мои заметки.
– Сейчас, только доктора приведу! –
засуетилась Жанна.
– Нет, хочу видеть, как ты тетрадь
забираешь, – настаивал больной.
Мура засунула руку под матрас, выудила общую
тетрадь в коричневой обложке, сунула ее в сумку и побежала за помощью.
Павел потерял сознание. Он умер к утру, так и
не очнувшись…
Рассказчица замолчала.
– Печальная история, – нарушила я
тягостную паузу.
Бирк сцепила пальцы в замок.
– На самом деле она намного хуже, чем
кажется.
– Почему? – удивилась я.
Мура поежилась.
– Знаете, у кого обнаружилась птичка?
Я, уже предполагая, каким будет ответ, во все
глаза смотрела на пожилую даму.
– У Колосковой! – воскликнула
Мура. – Вот тогда вся головоломка и сложилась. Матвей лишил жизни Феликса
из-за птички. Он великолепно о ней знал! Сто раз в доме бывал до того, как с
мужем поругался. Вот только я никак не пойму, от кого он про поездку в Питер
разнюхал. Но фигурка попала к нему!
– Вы уверены?
– Да, – кивнула Мура, –
стопроцентно!
– Я была у Жози и не заметила изделия из
платины.
Мура засмеялась:
– Деточка! Колоскова не столь наивна, как
моя умершая свекровь. Драгоценность хранится в тайнике, он находится под
лестницей. Оригинальное устройство! Поднимаетесь наверх, отсчитываете пятую
балясину, поворачиваете ее вокруг оси, одна из ступенек приподнимается.
– Откуда вы это знаете? – изумилась
я.
Мура загадочно улыбнулась.
– Поверьте мне, птичка там.
– Вы бываете у Жози?
– Нет, мы давно не общаемся, – сухо
ответила старуха. – Жизнь нас развела, я занимаюсь домом, бытом, пытаюсь
внучку воспитывать. Ее, кстати, назвали в мою честь, но, увы, пока ничего
своего в девочке не вижу. Современная молодежь абсолютно неуправляема! Но
встречаются и среди юных увлеченные люди. Например, Настенька. Хотя ее трудно
назвать молодой, думаю, она старше вас, среднее поколение. Целеустремленная, в
меру честолюбивая, мать ею может гордиться. А какая талантливая! Творческий
человек, я в восторге от нашего знакомства. Впрочем, Алевтина у меня отличный
ребенок. А вот Жанна… Никого не слушает!
Мура явно пыталась перевести разговор на
другую тему, но я вернула его в прежнее русло.
– Скажите, вы лично видели пропавшую
птицу после смерти Феликса?
– Да, – уверенно кивнула
Мура. – Мне показали ее на фото. Недавно.
– А вы говорите, что не заглядываете к
Жозе, – поймала я собеседницу на нестыковке.
– Никогда! – решительно отрезала
та. – После смерти Матвея, который, как я вам уже рассказывала, был
неоднозначным человеком, в нем смешалось хорошее и плохое, Акула сохранила свои
позиции в институте. Уж не знаю почему, но перед Колосковой заискивал новый
ректор, и вдова Матвея вновь оказалась на коне, она практически вершила
судьбами людей…
Когда Мура получила приказ о своем переводе в
отдел корреспонденции, она сразу поняла, чьих это рук дело. Идти к
свежеиспеченному ректору Бирк показалось бессмысленно. Пылая негодованием, она
влетела в кабинет к Акуле и, забыв о воспитании, заорала:
– Хочешь меня выжить? Между прочим, я
служу в институте много лет!
Акула нацепила лежавшие на письменном столе
очки и с великолепно разыгранным изумлением поинтересовалась:
– Мурочка, ты о чем?
– О моем переводе из научного отдела в
подразделение, которое занимается рассылкой почты! Чтобы я стала отправлять
авторефераты…
– Какое безобразие! – подскочила
Акула. – Это несправедливо! Но при чем тут я?
– Не прикидывайся, – поморщилась
Мура, – без тебя у нас даже кошка в столовой не чихнет.
– Право, Муронька, – закатила наглые
глаза вдова Матвея, – раньше, когда был жив мой муж, не скрою, я давала
ему советы, но ведь и ты, наверное, влияла на Феликса. Думаю, он не принимал
никаких решений, не поговорив с женой. Кстати, как Алечка? У нее все хорошо?
