И у каждого старика непременно есть маленькие
или большие секреты, никто не прожил жизнь, ни разу не нарушив божьих
заповедей. У наших предков, какими бы идеальными они ни казались, случались в
прошлом некие казусы. Думаете, бабка, норовящая ударить вас в метро палкой, она
была кротким существом в молодости? А пьяный дед, почем зря матерящийся во весь
голос в трамвае? Он определенно не провел молодость в молитвах. К старости
обостряется то, что в юном возрасте заложилось в вашей душе. Вы были жадноваты?
Станете скрягой. Не любили собственного ребенка? Возненавидите внуков.
Обвешивали, стоя за прилавком, покупателей? Приметесь обирать родственников.
Увы, к концу жизни человек делается только хуже.
Я потрясла головой. Что-то меня унесло в
философские раздумья. А все Мура! После разговора с ней я стала отчетливо
понимать: у Жози были враги, многим она насолила в бытность женой ректора.
Если Мура уверена, что в доме есть тайник и в
нем лежит драгоценная фигурка, то почему она не пошла к Колосковой и не
потребовала украденное назад? У вдовы Феликса имеются фотографии, которые
доказывают: раритет ранее находился в ее семье!
Я вздохнула и включила мотор. Пока есть одни
вопросы, ответов нет. Кстати, если Бирк не бывала на даче Колосковой, то кто
рассказал ей о тайнике? Я ведь так и не получила ответа на этот вопрос! Но
сейчас в дом Бирк возвращаться не следует, Мура пытается привести в чувство
пьяную внучку. Ладно, приду к ней завтра, под предлогом беспокойства о Жанне,
спрошу: «Как там девушка? Нормально себя чувствует после припадка?»
И заведу беседу.
Жанна очень некстати ввалилась в дом, Мура
многого не успела рассказать. Интересно, она сохранила тетрадь Павла Ляма?
Может, там есть ответ на вопрос: кто заходил в купе и убил Феликса? Вдруг
несчастье с Даной имеет глубокие, уходящие в ту историю корни? И, между прочим,
надо проверить лестницу – повернуть балясину и посмотреть, сдвинется ли
ступенька. Кто такая Настенька, о которой вспоминала Бирк? А почему в
Подмосковье не зажигают фонари? Совсем стемнело, начал накрапывать дождик и…
Муся!
От неожиданного воспоминания о собаке я нажала
на тормоз. Вот ерунда какая! Я совершенно забыла про несчастного пса. Надеюсь,
Жозя выпустила щенка пописать, иначе он напрудил луж по всему дому. И наверняка
он очень хочет есть. Вилка, ты плохая хозяйка!
Ругая себя на все лады, я, радуясь отсутствию
пробок на шоссе, въехала в Евстигнеевку и спустя считаные минуты парковалась во
дворе дома Колосковых. Так, похоже, Жозя легла спать, что не удивительно –
старушка встает вместе со своими любимыми птичками и уже в районе восьми вечера
начинает отчаянно зевать.
Фонари в саду не горели, лампа над входной
дверью тоже не светилась, темно было и в холле.
Я повесила в шкаф куртку и тут же услышала
тихое поскуливание. Из неосвещенного коридора вырулил Муся, на его морде
застыло разнесчастное выражение.
– Дорогой, – вздохнула я, –
чует мое сердце, ты написал в ванной.
– У-у-у! – тихонько завыл щенок.
Я зашла в санузел и убедилась в правильности
своей догадки. Правда, действительность оказалась хуже, чем я предполагала. На
полу обнаружились не только лужи, но и более крупные неприятности.
– Нужно, наверное, пса отругать, –
вздохнула я, хватая тряпку и приводя кафель в порядок.
– У-у-у, – донеслось из-за двери.
Хитрый Муся предпочел не маячить у меня перед глазами.
– Но нельзя не признать, что в некотором
роде щенок молодец, – попыталась я быть справедливой, одновременно
споласкивая мешковину в ведре, – использовал в качестве сортира санузел. С
паркета убирать какашки труднее, чем с плитки. Муся хороший, он решил: раз люди
сюда порой заходят, то и ему можно.
Пес заглянул в ванную и тихо гавкнул.
– И в принципе наказать лучше не собаку,
а хозяйку, – в порыве раскаяния продолжила я. – Четвероногий друг не
способен самостоятельно открыть дверь, сбегать в сад и вернуться домой. Во
всяком случае, от Муси подобного действия требовать нельзя. Кстати, Жозя опять
не заперла дверь. Разве хорошо?
Вымыв руки, я вышла к лестнице. Муся, нежно
повизгивая, брел за мной.
– Сейчас получишь полную миску
«хрустиков», – пообещала я. – Только сначала проверю бойлерную, хочу
убедиться, что все входы в особняк закрыты. Ага, смотри! Жозя не удосужилась
повернуть ключ и в этом замке, дверь в техническое помещение приоткрыта! Ну
Жозя! Ведь обещала мне проявить бдительность, и что? На радость грабителям она
спит крепко, пушкой не разбудишь, а дом весь нараспашку.
Продолжая возмущаться, я тщательно заперла
дверь под лестницей, прошла на кухню и обнаружила на холодильнике, на доске для
записей, короткое сообщение, нацарапанное неровным почерком: «Вилка! Я легла,
ужин на плите. Жозя».
На горелке обнаружилась небольшая кастрюлька,
а в ней холодная геркулесовая каша, сваренная на воде. Старушка явно проявила
заботу о гостье, подумала, что подруга ее любимой Даны приедет из города
голодной, и приготовила то, что посчитала здоровой пищей. Мне стало стыдно, уж
не знаю, какие там ошибки Акула совершала в молодости и как она относилась к
сослуживцам, но в семье Жозя ведет себя безупречно. Она очень внимательна и
совершенно не эгоистична. Любому начальнику часто приходится демонстрировать
жесткость, ему по службе необходимо принимать кардинальные решения, а на всех
не угодишь, кого-то непременно обидишь или разочаруешь. Матвею приходилось
увольнять людей, жертвовать одним человеком ради интересов общего дела.
Вспомним хотя бы ситуацию с той девушкой, как ее там, Розой Маловой, которая
покончила с собой. Колосков поостерегся признавать факт самоубийства
сотрудницы, за подобное в советские годы по головке не гладили. Вот почему
Матвей объявил Розу больной, а что взять с человека, у которого мозги
набекрень? Тут уж никто не виноват! Гадкий, на ваш взгляд, поступок? Да, но он
заботился и о других сотрудниках института, знал, что учреждению с дурной
репутацией не выделят квартир и дачных участков. Если изучить ситуацию
беспристрастно, то вывод однозначен: это Роза Малова поступила необдуманно,
девушку волновали только собственные переживания, ей и в голову не пришло
вспомнить об очереди на жилье. А Матвей мигом сообразил, что к чему. Но только
общественное мнение осудило директора. Подчиненные получили ордера на новую
жилплощадь и продолжали считать ректора и его жену бездушными мерзавцами. И
никто не спросил:
– А почему промолчала мать Розы Маловой?
Она присутствовала на том самом собрании, но
не вскочила с места, не закричала:
– Вы клевещете на мою дочь! У Розочки
никогда не было онкологического заболевания! Не смейте говорить неправду.
