Я подошла к полке и посмотрела на тома. Да уж,
интересный набор. Ни одного детектива или любовного романа. Зато присутствовал
роман «Мельница», насколько помню, очень мрачное произведение. «Мюнхенская
свобода» – сборник немецких пьес, объединенных темой противостояния человека
тоталитарному обществу. Кто там дальше? Эжен Ионеско, Ремарк, Сартр, Камю. А
это что? Забыв о хорошем воспитании, я вытащила одну из книг. «Фарландия»!
Избранные произведения Константы Илдефонса Галчинского, польского поэта ХХ
века. Фарландия – это страна, где сбываются мечты, туда попадает пара молодых
влюбленных, умерших на взорванном террористами мосту.
Я перелистнула страницы, выхватила взглядом
строчки: «И не грусти, не лей напрасных слез. И не тревожься, что взорвали
мост. В Фарландии произойдет свидание».
Однако Елена Константиновна непростой человек,
раз читает подобную литературу. Я собралась захлопнуть книжку, как вдруг
увидела заложенный в нее листок. Самый обычный, половина от А 4. Текст,
отпечатанный на принтере, сразу бросился в глаза. Я быстро сунула «Фарландию»
на место и кинулась к столу. Конечно, я, как говорила дочь Семена Кристина,
«фиговый юзер», но включить комп умею и знаю, где найти необходимую мне сейчас
информацию. Только бы агрегат не оказался запаролен… Но нет, на экране таки
возникло окно, требовавшее ввести кодовое слово. От злости я стукнула кулаком
по спинке стула и пнула ногой проволочную корзинку, набитую смятыми бумажками.
Она моментально перевернулась, содержимое рассыпалось по полу. Я выключила
компьютер и, присев на корточки, начала наводить порядок. Но что это?! Я
расправила один комок, другой, третий. Похоже, у дамы закончился картридж в
принтере, и она выбросила бумагу, на которой плохо пропечатался текст…
– Милая, – раздался над головой
полный недоумения голос, – что вы делаете в комнате Андрюши?
Я встала.
– Простите. Я пошла, как вы велели, во
вторую дверь налево, попала сюда, случайно задела корзинку, она перевернулась.
Елена Константиновна недоуменно заморгала,
потом воскликнула:
– Боже! Я полная идиотка. Если идти из
ванной, то гостиная справа. Чай готов! Ах, оставьте, не трудитесь! У
Андрюшеньки в спальне вечно безобразие, я устала ему повторять, чтобы убрал в
комнате. Ох уж эти мальчики…
– Андрюша ваш сын? – спросила я,
получив из рук хозяйки чашку с напитком.
От нее исходил сильный аромат персика, а я
терпеть не могу пить чай, смахивающий на растворенное мыло, но деваться некуда.
Может, Елена Константиновна на секунду отвернется, и я успею выплеснуть «амброзию»
в кадку с фикусом! Надеюсь, растению это не повредит. Ну не верю я, что в
заварку добавили кусочки натуральных фруктов. В мире не растет столько
персиков! Или на чайную фабрику отправляют все подгнившие плоды и объедки,
причем не только из кафе и ресторанов, но и из зоопарков тоже?
– Мне грех жаловаться на сына, –
зачастила Елена Константиновна. – Он не курит, не пьет, по танцулькам не
шляется. Учится отлично, много читает, собрался в МГУ поступать. Меня сначала
смущала его дружба с Машей Грибковой, она намного старше…
– С кем? – удивилась я. – Вы
говорите о дочери Глеба Сергеевича, участкового?
– Ну да, – кивнула Елена
Константиновна. – Андрюша давно психологией увлекается. В прошлом году
поехал в МГУ, записался там на какие-то курсы, а Маша тогда в аспирантуру
поступила и школьникам лекции читала. Ну и они с Андрюшей сдружились, ведь
вроде как земляки. Грибкова из Евстигнеевки, это в двух шагах от нас, да еще
отец у нее участковый, один на несколько деревень, сюда частенько наезжает.
Конечно, я удивлялась: зачем взрослой девушке школьник? У Маши ведь жених есть.
Я заволновалась было, но вскоре поняла, что отношения у них исключительно
дружеские. Маша у нас часто бывает, попьют с Андрюшей чаю и в его комнату идут,
печатают что-то, обсуждают. Дверь никогда не запирают, просто закрывают,
принтер у них стрекочет. Я один раз полюбопытствовала, чем они там занимаются,
и сын спокойно ответил: «Маша материал для кандидатской собирает, мы ставим
психологические опыты». Ну я и успокоилась. Небось всякие тесты печатают.
Видели, в журналах бывают? Надо отвечать на вопросы, набирать баллы.
– А где сейчас ваш сын? – перебила я
простодушную мать.
– В Евстигнеевку за хлебом на велике
поехал, – пояснила она. – Слышите? Вернулся. Андрюшик! Хочешь чайку?
– Нет, ма, – донеслось из
коридора, – я хлеб на кухне положу.
– Зайди в гостиную, – велела Елена
Константиновна.
В дверь просунулась голова со встрепанными
волосами.
– Чего?
– Сначала надо поздороваться. – Мать
не упустила момента повоспитывать чадо.
– Здрассти, – покорно кивнул
школьник.
– Это Виола, она нашла нашу Машу и
привезла ее.
– Супер, – без особого энтузиазма
откликнулся подросток.
– Может, все же попьешь чаю?
– Не, я пойду. Мне по немешу жуткий текст
переводить надо, – вздохнул мальчик.
– У вас в школе немецкий
преподают? – вступила я в беседу.
– Ага, – поморщился Андрюша. –
Жесть! Училка раньше в Москве в гимназии работала, потом ее на пенсию выперли,
так наш директор ее подобрал. А она столько задает! Опять со словарем до утра
сидеть придется.
– Хочешь, помогу? Одно время я
преподавала немецкий, – улыбнулась я.
– Правда? – обрадовался
мальчик. – Вот повезло мне сегодня!
– Андрюша, очень некрасиво
эксплуатировать другого человека! – возмутилась Елена
Константиновна. – Нужно самому овладевать знаниями.
– Ерунда, – быстро сказала я, –
не о чем говорить. Пошли, Андрей.
Вновь очутившись в небольшой комнатке и
взглянув на книгу для внеклассного чтения, которую Андрюша вытащил из рюкзака,
я сочувственно покачала головой.
– Да уж! Бруно Апиц, «Голый среди
волков», во всех отношениях нелегкое чтение.
– Хорошая литература не бывает
развлекательной, – менторски заметил подросток.
– Тебе нравится Апиц? – удивилась я.
– Нет, – честно ответил мальчик.
– Мне тоже. А вот Анну Зегерс я в свое
время читала с удовольствием. Но настоящее потрясение испытала от книги Генриха
Белля «Глазами клоуна».
– Я о такой не слышал, – признался
Андрей и покосился на полку над диваном.
