– Но фигурка не продана. Она лежит в
тайнике, – напомнила я.
– Да не знаю я, – рассердилась
Ася, – может, ее на черный день сохранили.
– Следовательно, Матвей киллер?
– Верно.
– Не так уж много лет прошло, –
медленно сказала я, – не два столетия. Проводница Нечипоренко жива, Бирк
вполне еще бойкая, Жозя на своих ногах. Правда, у старушки с головой напряг, и
физически она ослабла, но ведь пока еще на этом свете!
– Вы к чему сейчас клоните? –
удивилась Ася.
– Следовательно, в твердом уме и здравой
памяти вполне могут быть и ближайшие родственники тех, кого убил Матвей
Колосков!
– Верно, – согласилась Рогова.
– Если я найду список жертв и изучу его,
то пойму, кто скинул Дану из окна, – закончила я. – Теперь я
абсолютно уверена: моя бедная подруга ни при чем! Она лишь средство, при помощи
которого хотели заставить мучиться Жозю. Убить старуху легко, намного
изощреннее оставить ее одну, без помощницы, любимой Даны. Алик с матерью даже
не разговаривает, а его вторая жена на редкость жадная дрянь. Нет, объект
преступника Жозя! Все сомнения отпали.
– Дело за малым, – хмыкнула
Ася, – добыть список убитых людей. Если он, конечно, есть.
– Жозя ничего не тронула в кабинете мужа,
и если такая бумага была, то она там. – Я вскочила на ноги. – Сегодня
же ночью и поищу. Колоскова спит очень крепко. Вполне вероятно, что имеются
некие записи Матвея Витальевича.
– Попробуйте, – кивнула Ася, –
я буду помогать. Мне нужны те же бумаги!
– Лучше я пороюсь самостоятельно, но, если
не получится разобраться, завтра позову вас, – пообещала я.
Глава 34
Дождавшись полуночи, я прокралась в кабинет
Матвея Витальевича. Не успела переступить порог, как меня охватил ужас. Вы
когда-нибудь заходили ночью в безлюдный музей? Нет? И не пробуйте, испытаете не
лучшие ощущения.
До сегодняшнего дня я ни разу не заглядывала в
мемориальное помещение и сейчас была откровенно напугана. Темные шкафы нависали
со всех сторон, тяжелые драпировки были тщательно задернуты – очевидно, Жозя
опасается, что лучи света испортят мебель. Я щелкнула выключателем –
старомодная люстра из хрусталя вспыхнула слишком ярко, и мои глаза невольно
зажмурились. Потом чуть-чуть приоткрыла веки и увидела огромный письменный стол
на львиных лапах, здоровенное рабочее кресло, лампу под зеленым абажуром,
стопки каких-то бумаг, гору книг и авторучку, сиротливо лежавшую возле круглой
железной коробочки с надписью «Монпансье» на крышке. Большая деревянная
лестница была прислонена к одному из застекленных стеллажей, пол закрывал
темно-бордовый ковер, у стены громоздился глубокий диван, около него темнела
корзинка. Я ощутила легкий запах мужского одеколона. Время здесь словно
остановилось.
На секунду мне показалось, что Матвей не умер.
Он просто спрятался тут, не выходит из кабинета, сидит, пишет, не желает
общаться с посторонними.
И тут драпировка на окне зашевелилась…
Взвизгнув, я выскочила в коридор и, чувствуя, как бешено колотится от ужаса
сердце, влетела в свою спальню и рухнула на кровать. Нет, спасибо, я не
способна одна делать обыск в кабинете! Завтра прихвачу с собой Асю, а сейчас
попытаюсь уснуть.
За дверью послышалось тихое царапанье.
Очевидно, Муся пытался пролезть ко мне.
– Не шуми, – дрожащим голосом
сказала я, – все равно не пущу. Твое место в холле, там и спи. Створка
закрыта, а ручку, слава богу, тебе не повернуть!
И тут латунный кругляш начал медленно
шевелиться. У меня парализовало ноги.
Некстати вспомнилась мать Раисы. Старуха
запрещала маленькой Вилке заглядывать в полуразрушенный сарай, стоявший в
дальнем углу ее участка.
– Не смей в него заходить, – зудела
она, – там когда-то Митька Косой повесился, и теперь в развалюхе
привидение живет. Оно мирное, никого не трогает, своим делом занято. Но если
дверь приотворить, призрак свободу почует, и тогда беды не миновать. Начнет на
тебя охотиться, пока не убьет…
Бабка запугала меня по полной программе! Я
зареклась приближаться к сараюшке ближе чем на десять метров.
Став взрослой, я сообразила, что старуха,
вероятно, хранила в дощатом сооружении нечто опасное для ребенка, ну, допустим,
бензопилу, и поэтому рассказывала сказки, не хотела, чтобы шебутная девочка
поранилась. Но сейчас я снова превратилась в дрожащую малышку и в ужасе
подумала: «Вдруг бабка была права? Ну зачем я заходила в кабинет к Матвею?
Может, его привидение жаждет мести?»
Дверь приоткрылась, в проеме замаячила мужская
фигура. Я сжалась в комок.
– Пожалуйста, не кричи, – прошептал
незваный гость.
– Здрассти, Матвей Витальевич, – еле
слышно произнесла я, – простите, если побеспокоила. Не хотела вас
тревожить, но мне необходимо выяснить… э… в общем… ну… про птичек с Курил!
В ту же секунду я прикусила язык. И обругала
себя: Вилка, ты удивительная идиотка! После этих слов призрак Матвея
окончательно рассвирепеет и точно убьет тебя! Надо обороняться!
Ноги отмерли, я вскочила, схватила с тумбочки
полуторалитровую бутыль с минеральной водой и приготовилась к бою.
– Сядь, – прошипело привидение и
включило свет. Не верхний, а торшер, уютно устроившийся у комода.
Двадцатипятиваттная лампочка горела тускло, но
я мигом узнала вошедшего и вскрикнула:
– Альберт!
Одним прыжком бывший муж Даны преодолел
расстояние между нами и прошипел:
– Тише!
– Вор! – не успокаивалась я. –
Сначала жена приезжала, теперь муженек приперся! Затеяли охоту на птичку? Не
надейтесь! Вам ее не найти!
– Какая жена? – удивился Альберт.
– Твоя, – заявила я. – Или ты
не знаешь о визитах сюда своей Лидочки?
– Нет! – вытаращил глаза Алик.
Я заморгала, потом уже с меньшей уверенностью
пробормотала:
– Думаю, ты врешь. Зачем сюда влез?
Из коридора послышался шорох. Алик живо
погасил свет, открыл трехстворчатый гардероб и ткнул пальцем в его нутро.
– Лезь! – одними губами сказал он.
По непонятной причине я повиновалась и юркнула
в шкаф. Альберт схватил одеяла на моей кровати, ловко сформировал некое подобие
лежащей человеческой фигуры, нырнул в шифоньер, схватил меня за руку, прижал к
себе и шепнул на ухо:
