– Ты всегда был дураком, сыночек, –
заявила она. – Матвей Витальевич великий ученый, лучший человек на свете,
алмаз среди кирпичей. Но он очень раним. И когда ему надо было принять решение…
он не мог… нет, не мог… мучился, плакал… и тогда я встала на место супруга. Я
так любила его и не бросила бы ни в какой ситуации. Матвей очутился в сложнейшем
положении, он находился на грани самоубийства, и тогда я подставила мужу плечо.
Это было страшно лишь первый раз, но потом стало отработанным действием: плащ,
борода, усы, очки… В мужчину превратиться легко. Я была счастлива, заслоняя
великого Колоскова, гордилась собой! Тебе, Альберт, маленькому, злобному
таракану, не понять нас, любивших страстно, занимавшихся наукой с полной
самоотдачей. Нынче таких людей, как Матвей Витальевич, нет. Одна шушера кругом
– Альбертики, Виолы… Жадные твари! Это я садилась в поезд, а потом исчезала на
маленьких полустанках… Да ладно, подробности сейчас никому не нужны. Мы и за
границу ездили вместе, помогали товарищам из других стран. Но Матвей Витальевич
имел право проводить за рубежом научные исследования. Он никого не тронул!
Миссию санитара вместо него выполняла я! Но все было давно. Очень давно. И
ведь, когда я поняла, что ты, мой сын, кое-что разнюхал, я тебя пощадила,
оставила тебе квартиру и уехала с Даной. Нет бы притихнуть! Но тебя разъедает
злоба. А еще ты в глубине души знаешь: отец был велик, а яблочко у яблони
оказалось гнилое. Ты всегда это понимал, оттого и ненавидел нас, вынюхивал,
подсматривал, делал выводы… Следовало сказать себе: «Я гадок! Господь наградил
меня гениальным отцом, мне же хотелось иметь папу-дурака». Ты жалок! А Дана?
Захотела пять тысяч долларов… тьфу!
– Твою мать! – неожиданно высказался
один из молчавших до сих пор парней. – Ну и бабка!
Жозя поднялась с дивана.
– Пошли, – скомандовала она парням в
спортивных костюмах, – мне необходимо переодеться.
Когда Колоскову увели, меня затрясло, как
былинку на ветру.
– При чем здесь Куприн? – лязгая
зубами, спросила я. – Он ничего не знал, мы уже давно не общаемся. И
потом, он не мог представиться майором, потому что получил три месяца назад
очередное звание. Тут какая-то лажа.
– Это я звонил, – прохрипел
Алик. – Назвался Олегом, хотел подначить мамахен, знал, что ее приведет в
бешенство сообщение о желании украсть бумаги Матвея, и она пустит в ход одну из
своих птичек.
– Значит, на живца ее ловил? – тихо
спросила я. – А я, глупая, так удачно заглянула в кабинет профессора. Ну
тебе повезло! Я могла направиться в свою спальню, тихо лечь под одеяло и…
– Ага, – кивнул Алик, – здорово
получилось!
– Подонок! – не выдержала я.
– Эй, потише! Я сразу понял, кто виноват
в смерти Даны.
– Она жива!
– Временно, – отмахнулся Альберт.
– Мерзавец! – не успокаивалась я.
– У меня был шанс поймать жестокую
убийцу, и я им воспользовался, – парировал Альберт. – Ты же не
пострадала. Мамулей займутся специалисты. Сначала будет следствие, потом суд…
Она это заслужила.
Из коридора внезапно послышался шум, потом
крик.
– Серега, не подходи, перчатки надень!
Я, забыв про Альберта, выскочила из комнаты и
побежала на голос, доносившийся из спальни Жози.
Старуха лежала на спине, широко раскинув руки
и ноги.
– Что с ней? – заволновалась я.
– Не приближайтесь! – приказал
блондин. – Вон там, на груди…
Я присмотрелась повнимательней – блузку Жози
украшали яркие перья.
– Она подошла к стене… – выдавил из
себя рыжий парень, – мы ахнуть не успели… Там клетка стояла, за ширмой на
столике ее не видно. Хвать птичку, поднесла к лицу и сказала: «Ну вот, Матвей,
я снова с тобой!» Затем в голову ей вцепилась, та заверещала, крыльями забила…
– Умерла! – с отчаяньем воскликнул
Алик, вваливаясь в спальню, – Обманула меня! Ушла! Убежала!
Я еще раз посмотрела на Жозю. На лице умершей
сияла улыбка. Наверное, можно было посчитать ее предсмертной гримасой, но мне
отчего-то показалось, что старуха сейчас очень рада. Конечно, она очутится в
аду и ответит за все совершенные преступления, но там, в когтях дьявола, давно
находится и Матвей Витальевич. Надеюсь, черти догадаются рассадить их по разным
котлам, а то Жозе даже горячая смола в компании с любимым покажется благоухающей
ванной.
– Вы разрешили ей покончить с
собой! – бесновался Алик. – Ну держитесь! Полетят погоны с ваших
плеч! Начальство вас по головке не погладит! Знаете, кто мне помогает, а? Кто
операцию по поимке Антонины Колосковой курирует?
Я не стала слушать крики спятившего Альберта и
побрела в кухню. Вот и конец истории. Жестокий убийца найден. Но почему мне на
какую-то секунду до слез стало жаль Жозю?
Эпилог
Через год после вышеописанных событий мы с
Даной приехали в Евстигнеевку. Когда я припарковала машину у ворот, моя
подруга, молчавшая всю дорогу от Москвы, нервно вздрогнула и спросила:
– Где же покупатели?
– Сейчас прикатят, – попыталась я ее
успокоить, – до назначенного времени еще пятнадцать минут.
– А тут ничего не изменилось, –
прошептала Дана. – Дежавю! Снова осень, как тогда. Тебе могло прийти в
голову, чем занималась Жозя?
– Нет, – призналась я. – Когда
я захотела найти человека, который покушался на тебя, сразу вычеркнула из
списка подозреваемых Антонину Михайловну. Она выглядела старой, немощной… Можно
задать тебе один вопрос? Он давно не дает мне покоя.
– Давай, – после некоторого
колебания кивнула Гарибальди.
– Зачем ты в тот ужасный день пошла к
гаражу и открывала ворота? Ведь когда я уехала за Мусей, ты лежала в кровати,
больная.
Дана обхватила себя руками за плечи.
– Мигрень отвратительная штука, у меня
она протекает очень остро. Сижу себе спокойно, пью чай… ба-бах! В висок будто
сверло втыкается! Тушите свечи! Я валюсь в койку и не могу встать. Но и
исчезает боль столь же неожиданно. Только что канкан в башке плясала – и за
секунду испарилась. Если помнишь, у меня была клиентка Яндарова, она в
двадцатых числах каждого месяца забирала заказ, на ее деньгах мой бизнес
фактически и держался.
– Яндарова – это Колоскова, –
напомнила я, – она ею прикидывалась, чтобы у посторонних не возникало
вопроса, откуда у тебя деньги на безбедную жизнь.
Дана поежилась.
