— У нас там еще что-нибудь осталось? — спросил Саша, в основном для того, чтобы услышать собственный голос, оценить, насколько внятно он звучит.
— Пиво я забрал, — Веня поднял руки с двумя недопитыми бутылками пива. — Остальное мы выпили.
Саша обрадовался, что вопрос был понят. Пошевелил губами и скомандовал, ухмыляясь:
— Тронулись!
Они взяли еще пива и к нему какой-то дряни. Саша перешел уже в ту стадию, когда не пьют, но наливаются. Заполняют свое существо безвкусной жидкостью.
Откуда-то взялась водка, и, выпивая ее, закусывать приходилось сушеным кальмаром — одним сушеным хвостиком на троих. Пацаны надкусывали этот хвостик аккуратно, с очень серьезным, хотя и несколько туповатым видом. Они сходили на перрон, послушали, как громыхает грузовой состав, и от этого грохота Саша окончательно одурел.
Привокзальные виды расплылись, и лишь изредка возникали перед глазами резко и неожиданно — то яркая вывеска, то чье-то лицо, то навязчивая оградка, которую приходилось преодолевать, мучая вестибулярный аппарат. Поддерживать разговор не получалось, зато нравилось выкрикивать что-то время от времени.
Завидев милицейский патруль, пацаны, хохоча и выкрикивая несуразности, убежали в сторону опустевших рыночных рядов, где днем шла торговля чем ни попадя.
Саша упал на четвереньки и даже немного попил из лужи, где в свете фонаря кривилось и кривлялось его мутное лицо. Пацаны, убредшие вперед, Сашиной выходки не заметили.
Торговые ряды представляли собой железные, местами помятые прилавки. Каждый прилавок имел приваренную на двух стояках крышу из цельного проржавелого листа.
Почему-то пока пацаны шли по торговым рядам, раздавался грохот, и прилавки дрожали, а некоторые даже раскачивались угрожающе, рискуя упасть. Видимо, прилавки задевали, а возможно, даже пинали.
Пацанам встретился человек кавказской национальности, он шел навстречу, подняв плечи и ссутулившись. Его с искренней радостью приветствовали словами «салям алейкум», а также «Аллах Акбар».
Кавказцы «держали» этот рынок, Саша знал. Но сейчас-то, ближе к полночи, все они, собравшие выручку, должны были разойтись. Впрочем, здесь неподалеку размещались несколько, два или три, баров и еще казино, где отдыхали молодые люди — гортанно и громко разговаривающие, низкорослые, в кожаных куртках и черных, остроносых «казаках».
За одним из прилавков пацаны разыграли сценку «продажа сыном гор недопитой бутылки пива русским синегалам».
Развеселившийся и раскрасневшийся Рогов потешно изображал кавказского торговца, расхваливал достоинства пива и редкую форму бутылки. Веня торговался, бестолковясь и дуря. Саша, даже в пьяном виде отметивший хорошее чувство юмора у казалось бы не склонного к хохмам Рогова, помогал Вене торговаться — размахивая руками, что-то крича и посекундно роняя изо рта сигарету, которую стрельнул у кого-то, у кого, не помнил. И даже Негатив, позволивший себе полбутылочки пива, кривил губы, силясь улыбнуться. В отсветах мигающей вывески недалеко стоящего бара было видно, что глаза Негатива потеплели.
— Она же… того… полупустая… — говорил Веня, тыча кривым пальцем в бутылку.
— Э-э-э, какой ты, а? Э-э-э… — отвечал Рогов, качая головой. — Я и беру с тебя только за посуду.
— И пробки нет…
— А что тебе пробка, э-э-э? Ты пить будешь или пробкой баловаться? Никто не приметил, как они появились, скалящие белые зубы, чернявые, человек шесть. Они, верно, курили на ступенях у бара, заинтересовались «торговлей» и успели всерьез обидеться, послушав разговор. У одного была открытая бутылка пива в руке. Он ее взбалтывал зачем-то.
Все подошедшие были молодыми, Саша отметил это даже в пьяном своем полубреду, но огорчиться такому обстоятельству уже сил не хватило. Со взрослыми можно было бы договориться, это да. С молодыми — только путем извинений и унижения; все пацаны поняли это мгновенно.
Несколько мгновений стояли молча.
Саша покрутил головой, почувствовав вдруг, что немного отрезвел от жесткого возбуждения.
Он привык в начале любой драки произносить хотя бы несколько слов.
— Чего хотим? — спросил он и аккуратно бросил свой почти докуренный, но еще дымящийся бычок в горлышко пивной бутылки — той, что держал в руке один из кавказцев. Саша даже успел заметить его странно белые, но покрытые густыми черными волосами пальцы. Кавказец недоуменно посмотрел вослед бычку в горлышко бутылки. Бычок, упав в пиво, издал легкий шип.
Дальше все происходило гораздо быстрее.
Саша со вздохом откинул назад голову и с разлету обрушил свой лоб на переносицу кавказца. Что-то хряснуло смачно, бутылка выпала из белых рук и покатилась, разливая жидкость. Кавказец упал на колени, охватив лицо руками, и больше не вставал.
Саша хотел красиво вписать второму кавказцу, и сам получил в челюсть хлесткий, но не очень сильный удар. Он мотнулся, отскочил на несколько шагов назад, видя, как Веня кинул и попал той бутылкой, что была предметом торговли, в лицо одному из противников.
…Саша падал, много матерился, редко попадал, но и сам получал мало — за счет того, что отбегал от нападающего и, отбежав, все время принимал, как ему казалось, угрожающие боевые позы…
Краем глаза заметил, что Веня дерется с двумя уже на проезжей части, и что им сигналят машины, пытающиеся объехать дерущихся.
…Еще заметил Негатива, который сидел на поверженном верхом, нанося жесткие и, по-видимому, очень болезненные удары в лицо лежащему под ним. Следующим кадром была тормознувшая около Вени машина. Из нее вылетели человек пять ладных ребят, сразу громко, будто загоняя добычу, завопивших на своем наречии. Веня пятился, размахивая какой-то железякой.
Из бара бежали по тротуару еще несколько человек, и они смели бы всех, если б Рогов не обрушил на их пути прилавок, затем второй и третий.
С одной стороны прилавки примыкали к стене, с другой — к невысокому, чуть выше пояса забору, ограждавшему проезжую часть. Пока набежавшие из бара кавказцы лезли через забор, чтобы обежать организованную Роговым баррикаду, Лешка успел за шкибот стащить Негатива с забиваемого им человека и сбить с ног того, с кем безуспешно дрался Сашка.
— Веня! Сюда! — орал при этом Рогов.
Веня бросил железяку в наседавших на него, махнул через забор, на дорогу откуда-то вылетело сразу две милицейских машины и под ор милиции и вой сирен все собравшиеся у рынка рванули в разные стороны.
Саше казалось, что он бежит впереди всех. В горле странно клокотало. Он слышал топот за спиной и был уверен, что это Лешка и Негатив, и Веня там где-нибудь неподалеку.
Оборачиваться было бессмысленно — Саша, чертыхаясь и рискуя налететь на что-нибудь, двигался в такой темноте, что лиц бегущих позади было не разглядеть. Он так и влетел бы в бетонный забор, если бы не услышал, как кто-то, быстро шаркая по стене, перебирается через него.
