По разные стороны от Саши сидели хмурые мужики, с бугристыми лбами, мелкоглазые оба, похожие своей тяжелой набыченностью как братья. И килограммов на 70 тяжелей, чем Саша, — и тот, и второй. Сдавили с обеих сторон мясом своим.
Только сейчас Саша сообразил, что на руках у него наручники. «Хорошо работают», — подумал он и спросил, заранее зная, что ему никто не ответит:
— Кто вы такие?
Ему действительно не ответили. Только водитель мельком, в долю секунды, глянул в зеркало заднего вида.
Саша почувствовал, как покрывается испариной.
«За что меня взяли? — подумал он, пытаясь подготовить себя к тому, что его ждет. — За прорыв? Может быть, какие-то съемки есть, где я ломаю что-то?… Но как-то много чести брать именно меня… да еще на улице… А за что еще?»
Саша был уверен, что имеет дело с «конторой». Больше некому…
Сидящий слева закурил. Саша покосился на него. Курить, да, очень захотелось курить.
Саша уставился в другую сторону, в окно, хотя толку все равно не было — город он знал плохо, и ничего бы, кроме Красной площади, не узнал. Но на Красную площадь его не везли.
Он все равно смотрел, просто на людей, на машины, даже девушке какой-то подмигнул, и тут сидящий рядом заорал:
— Чего, сука? Ну-ка ебло опусти вниз, сученок! Нас ебут из-за тебя с самого утра, сейчас мы тебя выебем, как приедем. Можешь готовиться. Саша опустил голову, но, видимо, не настолько низко, как хотелось бы, и получил такой тяжелый удар локтем по шее, что издал странный звук горлом и на мгновенье вырубился.
Открыл глаза, в которых сменилось темное пятно на розовое, а затем на вид кроссовок, с грязными, а когда-то белыми шнурками. Во рту набралось много слюны.
Покосился, рядом увидел ботинки, отлично вычищенные, черные. Один ботинок нервно постукивал. Видимо, постукивающему не терпелось сунуть этот ботинок Саше в зубы.
Сидеть было неудобно.
Водитель неожиданно и резко затормозил, Саша от рывка выпрямился. Впереди мелькнул тяжелый зад «джипа», «подрезавшего» их «жигуль».
Водитель выругался, ударил по сигналу кулаком.
Саша зачем-то попытался заглянуть в лицо сидящего на первом сиденье, справа от водюка, — не получилось. Саша вновь нагнулся, не сильно, скорей, для вида.
Сидящий слева от Сашки докурил в несколько глубоких затяжек сигарету, бросил в окно, но неудачно — и бычок тут же вернуло встречным потоком воздуха в салон — он ударился горячим концом прямо в бровь курившему. Саша не смог сдержать улыбки, и это заметили.
— Я тебе сейчас в глаз воткну окурок, — сообщил Саше раненный в бровь. Он нашел дымящийся бычок у себя между массивных ног и все-таки выкинул его. Саша склонился ниже. Конечно, ему не хотелось, чтоб его били.
В кармане у Саши задрожал, а потом зарекотал мобильный.
— У тебя, что ли? — спросили его грубо. — Ну-ка, блядь, где он у тебя?
— Здесь, — сказал он поспешно, чуть приподняв башку, и едва не проклял себя за то, что ответ был произнесен извиняющимся, глупым каким-то голосом. Он не собирался ни извиняться, ни юлить, а получилось именно так. Сашу бесстрастно дернули, резко подняв за отросшие сзади волосы, похлопали по ляжкам, нашли в кармане мобильник. Вытащили грубо. Посмотрели на номер, отключили звонок, положили в карман.
«Яна звонит», — подумал Саша.
— Вы меня ни с кем не перепутали? — спросил он по возможности миролюбиво, но с достоинством.
— Опусти башку, урод, — ответили ему с переднего сиденья.
«Наконец-то. И этот голос подал», — заметил Саша.
«Что я, блин, с ними разговариваю. Сейчас привезут… там и пообщаемся…» — подумал еще, неожиданно разозлившись.
Страшно не было. Хотелось — чтоб скорее.
«Блин, ну не убьют же они меня!»
Приехали, бибикнули, им открыли ворота, машина мягко закатила куда-то во двор.
Спутники Сашины вылезли из машины, закурили. Он остался сидеть — не звали же.
— Вылазь, хуило, — позвали его.
Хотелось ответить что-нибудь. Вылез молча, двигая задницей по сиденью. На улице поднял голову, посмотрел на солнце.
Вокруг были стены. И маленькие окна.
Сашу толкнули в спину. Он пошел вслед за тем, что сидел на переднем сиденье, глядя на его ничем не примечательный затылок, спину в сером костюме.
Железной дверью, запустившей их в здание, Сашу едва не ударило — он придержал дверь ногой, протиснулся. Второй этаж, третий. Зеленой краской покрашенные стены… деревянные двери, на дверях номера, иногда — фамилии… ничего толком прочесть не успевал.
Мужик быстро открыл кабинет, Саша вошел следом, встал посреди кабинета, озираясь.
Стол, кресло, стул… еще несколько стульев, вешалка, тумба. Зарешеченное окно.
Хозяин кабинета — Саша сразу прозвал его Серым (а двух других — Паленым и Сальным) — уселся на кресло, крутнулся к тумбе, извлек какие-то листы, папку, кинул на стол. Пододвинул телефон, набрал номер, что-то сказал быстро, Саша не зафиксировал дословно — он в это время смотрел по сторонам и думал: «Так все обыденно, мебель, чайник, стаканы — неужели меня тут будут на дыбе вздрючивать… Не может быть. Или может? Ну и может. Сейчас посмотрим».
Серый положил трубку. Вошел Паленый, судя по звуку захлопнувшейся неподалеку двери — из соседнего кабинета. Повернул мягко прозвучавший замок — чтоб никто не помешал, отметил Саша.
Его обыскали, очень тщательно.
— Присаживайся, — сказал Серый, мельком глянув на Сашу. Глаза быстрые и неприметные, и лицо никакое, отвернись — и сразу забудешь.
Саша криво сел — как все-таки неудобно что-либо делать в наручниках.
— А чего он в браслетах? — спросил Серый недовольно. — Сними! — велел Паленому.
Саша снова встал. Его освободили, он растер запястья, — кровь радостно потекла в ладони, пощипывая.
Паленый обыскал Сашу, заставил все выложить из карманов, но там ничего не было.
— Имя, фамилия, отчество, — Серый откинулся на кресле и открыл папку. Саша назвался. И год рождения сказал. И прописку.
Серый ничего не писал, просто рассматривал что-то в папке, хмурясь иногда и перебирая листы.
Паленый сначала сидел слева от Саши на стуле, и Саша косился на него, с трудом сдерживая желание глянуть ему на бровь — отметился там бычок или нет.
Потом Паленый встал и, задев Сашу рукавом, прошелся у него за спиной — при этом у Саши нехорошо заломило в затылке.
«Что-то никто из них не тянет на доброго следователя… — подумал Саша почти спокойно. — Оба какие-то мудаки неприветливые».
«Сейчас они тебя приветят…» — откликнулось внутри.
Паленый подошел к окну, открыл форточку, закурил.
