— Твою мать! — сказал Саша, видя кипящее разнокалиберным, очаровательным железом нутро ящиков.
— Выносите все, — распоряжался негромко Олег. — Здесь сто «калашей», сто «Макаровых», шесть «граников», три ПКМ, три «эсвэдэшки», пятьдесят гранат… а вот и «кедры» еще — это типа «узи», только русское… Еще че-то вроде было.
Олег извлек один «калаш», погладил его ласково. Зашел один из «союзников», по кличке Бурый, посмотрел ошарашенно.
— Это чего тут такое? — спросил.
— Магазин новогодних подарков, — ответил Олег. — Ну, давайте, мужики, чего стоять, у нас девятнадцать минут. В коридоре пока складывайте, — и вложил автомат в руки вопрошавшему.
Через 17 минут коридор был завален оружием, цинками с патронами. Веня восхищенно смотрел на все это, высунув рожу из дверей спальной комнаты.
— Вень, держи ключи от раздевалок, — Олег бросил ему связку из трех ключей. — Там форма, на ремнях висят наручники. Пристегни моим браткам и ноги тоже, а то ускачут.
Олег закрыл пустую оружейку и снова созвонился с охраной, бодро отрапортовав о том, что все в порядке, «Мадрид, 972, ставлю на охрану». Сашкины «союзники» остановились на минуту в коридоре, тоже глядя на оружие. Кто-то закурил, чтоб мозги на место встали.
— Парни! — сказал Саша, глядя в честные лица своих друзей. — Парни. Сегодня в России будет революция. Сегодня утром наши братья по всей стране, в каждом городе устроят праведный беспредел. И мы сделаем это здесь. Все, за дело.
— И Москва в деле? — спросил Дальнобойщик.
— И Москва, — сказал Саша.
— Выбирай форму по росту, — весело заорал Олег, выбрасывая из раздевалок комплекты зимнего, шуршащего, терпко пахнущего камуфляжа, разгрузки, бронежилеты.
— Броники — по желанию, — орал Олег, сбросив с себя все до трусов и ловко одеваясь, — мне лично он не нужен. Я не собираюсь жить вечно. Давайте, давайте, мужики, время жмет. Веня, пристегнул братков моих? Ну, молодца…
Олег оделся самый первый — разом превратился в камуфлированного зверя, щерился довольно, приговаривая свое привычное: «Зол злодей, а я трех злодеев злей… Блядь, как же давно я этого ждал!» Передернул затвор автомата, набросил «калаш» на плечо, вставил в кобуру «Макарова», в разгрузку ловко приладил «кедр», гранат насовал, попрыгал на месте. Все, готов.
Некоторые не служившие пацаны с непривычки не могли справиться с формой, разглядывали разгрузки, поднимая их перед собой, удивленные, как дикари.
На полу валялась гражданская одежда «союзников», жалкие отчего-то рубашки, нелепые штаны, сбитые ботинки, курточки с дырявыми подкладками.
— Что, черти? Сбросили свои поганые шкурки! А разгрузок ни разу не видели! — вдохновенно суетился Олег. — Эх, сычи, вам только лифчики расстегивать… Давай помогу!
— Олег! — позвал быстро разобравшийся с формой Саша. — Там по рации какую-то «базу» вызывают.
— А это наш ночной патруль, — сказал Олег. — И хули им надо так рано?
У спецназа работал один ночной патруль, четыре человека на «козелке» — Олег собирался вызвать их и разоружить, но позже… Так они договаривались с Сашкой, так хотели сделать…
Олег прошел в дежурку, взял рацию, дождался, пожевывая тонкие свои губы, пока еще раз запросили «базу».
— База на приеме, — ответил глухо.
— Вы чего молчите?
Олег покрутил рацию перед лицом, раздумывая, и спросил спокойно:
— Чего хотим?
— Дверь открывай, у нас печка сломалась. Замерзли. Кто это говорит вообще? Гош?
Олег бросил рацию на стол, вылетел в коридор, окинул все быстрым взглядом — развал оружия и формы на полу, четверо «союзников» еще полуголых, белотелых и худых, в штанах с расстегнутыми ремнями, в расхлябанных берцах… развернулся и щелкнул своей тяжелой лапой по выключателю. Во всем коридоре погас свет.
— Трое с этой стороны выхода, трое с другой, — скомандовал внятно. — Как они заходят, кладем всех на пол. Орите громче. И не стрелять. Саш, Вень, прикладами можете поработать, пожестче.
Пошел открывать — к двери, по темному узкому коридорчику. Пройдя этот коридорчик, патруль должен был попасть под приклады «союзников». Сашка стоял слева от выхода, видел силуэт Вени, стоящего напротив. Выглянул вслед Олегу, и хоть почти ничего не было видно, догадался, что тот смотрит в глазок.
— Какого вы там спите, свиноматки! — шумел кто-то из-за дверей.
Олег отодвинул щеколду, развернулся и медленно пошел. Дверь с улицы за его спиной распахнулась, и в коридор упал несильный свет от уличного фонаря.
— У вас там машина верещит, а вы спите, да? — весело спросил кто-то, входя.
Саша почувствовал, как пахнуло ветром и снегом. Он снял автомат с плеча и держал его в руках так, чтоб было удобнее ударить прикладом.
Судя по голосам и шагам, вошли сразу несколько человек.
— Дневальный, скажи летехе, чтоб сигналку у своей машины вырубил. Кошка, наверное, прыгнула на крышу…
Олег шел и не оборачивался.
— А что мы оделись, как на полюс? — спросили у него. — В дежурке сквозняк, что ли? И света нет в коридоре! Але, свет-то включи! Дневальный!
— Русик, паси, тут кровь на полу… — сказал кто-то из вошедших.
— Блин, правда, кровь. Дневальный, твою-то мать, свет включи! У тебя что, месячные? Язык проглотил? — И между собой: — Я говорил, что он мутный какой-то…
Дверь на улицу была на пружине и закрылась за последним из вошедших, снова стало темно, и тошный звук сигналки со двора ослаб.
Олег стоял между Веней и Сашей, глядя перед собой и не оборачиваясь. Топот идущих по коридору приближался. Слыша это, Олег сделал еще несколько малых шагов вперед.
Саша сначала увидел руку, тянущуюся к плечу Олега, и следом мощного мужика, стремящегося развернуть к себе бестолкового дневального:
— Ну, ты, тормоз! — успел сказать вошедший. Саша ударил прикладом в затылок спецназовцу — падая, он почти сшиб Олега. Одновременно Веня, держа автомат двумя руками за ствол, как бейсбольную биту, зарядил второму — и тот, сказав всем лицом «харк!», грохнулся на спину.
Видя это, Саша уже понимал, что поторопился, поторопился — надо было дождаться, пока войдут все — а теперь остались еще двое, в маленьком коридорчике, где неудобно драться, а если они еще начнут стрелять… Саша рванулся в коридор, наступив на грудь человека, сбитого Веней, крича: «Лежать всем!» — хотел с лету сбить с ног третьего, а где-то еще должен был идти и четвертый, но не сбил, и повис на нем, словно обнимая, чувствуя, как его бьют сильным коленом, кулаками по спине, давят корпусом, пытаются высвободиться.
«Какой здоровый, гнида!» — ясно мелькало в голове, когда Саша, не зная, что делать, чем драться, вцепился зубами в соленую, с легкой щетиной щеку, отчего-то чувствуя резкую тяжесть сзади, на собственных плечах, и уже падая вниз, на человека, лицевые мышцы которого он рвал зубами. Сашу сшибли свои же, «союзники», вылетевшие за ним вслед.
