Джорджи стояла в душе под теплыми ласковыми струями воды. Они освежали и успокаивали ее.
Накинув махровый халат, который висел в ванной комнате, Джорджи услышала стук в дверь. Она откликнулась, вышла в гостиную и взяла из рук горничной поднос.
На подносе было столько еды, что ею можно было накормить целый взвод солдат. Холодная говядина, ветчина, листья салата, пирожные, рубленые яйца и помидоры.
– Вы очень любезны, но я никогда не смогу столько съесть, – сказала Джорджи.
– Си, си. Не беспокойтесь, сеньорита. Сеньора Флора… она всегда давать много… расьонес – как это у вас называется? – закуски, си? У сеньора де Капистрано хороший аппетит.
– Я надеюсь, она не обидится, если я не съем все. – В знак благодарности Джорджи кивнула.
Надев широкие льняные брюки и голубой топ, она немного поела, выпила бокал красного вина и, взяв в руки поднос с несъеденными закусками, спустилась по массивной лестнице.
Внизу она встретила Пилар. По лицу испанки Джорджи сразу же поняла, что, взяв с собой поднос, совершила непростительную ошибку. С улыбкой она передала поднос горничной, сообщила, что идет гулять по поместью, и быстро удалилась. Это ее первая, но не последняя оплошность. Конечно же, она не знает, как следует себя вести! Она совсем не подходит Мэту. Она не похожа на тех женщин, с которыми он привык общаться.
В саду Джорджи остановилась и еще раз посмотрела на дом.
«Какой он красивый!» – с восторгом подумала она. Ажурные железные решетки, теплые медовые оттенки каменных стен, малиновые, лиловые, белые цветы на балконах.
Джорджи долго бродила по поместью. Ей повстречались два садовника. Ее появление не удивило их. Они явно были предупреждены и поздоровались с ней, назвав по имени.
Прогулка утомила Джорджи, и она присела на одну из старинных деревянных скамей фруктового сада. Вдруг она услышала, что кто-то зовет ее, обернулась и увидела стремительно приближающегося Мэта.
– Как мама? – с тревогой спросила она.
– Все могло быть гораздо хуже. – Не успела Джорджи опомниться, как его крепкие руки обняли ее за талию. – Ты похожа на летние цветы, такая же свежая, такая же красивая, – пробормотал он, пряча лицо в ее волосах.
Она не была уверена, что это можно назвать дружеским жестом. Не в состоянии сопротивляться, Джорджи на мгновение замерла в его объятиях, затем, немного отстранившись, спросила:
– Что сказал врач? Она поправится?
– Си, си, – закивал Мэт. – Извини, Джорджи, я сегодня весь день говорил по-испански. Да, она поправится, я не сомневаюсь, но ей нужна операция. Я уже договорился с врачом. Сегодня вечером он прилетит из Штатов, а завтра утром осмотрит ее.
– Ты уже договорился?
«Вот что могут большие деньги», – подумала Джорджи.
– Он отличный врач и мой друг. Мама знает его и доверяет ему. Сейчас очень важно, чтобы она была спокойна и уверена.
Джорджи кивнула.
– Она хотела бы познакомиться с тобой.
Мэт крепко обнимал Джорджи, не замечая ее попыток освободиться.
– Вот как? Значит, ты сказал ей обо мне? – спросила она.
Слова давались ей с трудом.
– Да, я сказал ей о тебе, Джорджи. – Глаза Мэта сузились и стали похожи на черные щели. – Я сказал ей, что ты сестра Роберта и что мы друзья. Ведь это так, правда?
– Конечно, – ответила Джорджи.
Ее душа мучительно сжалась, но она сказала себе:
«И ничего больше, ничего больше. Ты сама знаешь».
– По-моему, мама догадалась, что мне тяжело оставаться только твоим другом, – спокойно продолжил Мэт.
Он пристально посмотрел ей в глаза и нежно провел пальцем по ее губам. За этим последовал страстный поцелуй. Джорджи попыталась вырваться из его объятий, но вскоре уступила. Внутренний голос корил ее за слабость. Стоило Мэту только прикоснуться к ней, и она покорилась. Внутренний голос был настойчив, но он не мог сопротивляться тому, что делали губы и руки Мэта, чего хотела она сама. Она любила его. Это была истинная страсть.
Мэт шептал ее имя. Они не заметили, как очутились на густой, усыпанной цветами траве. Джорджи ощущала каждый мускул, каждый изгиб его сильного тела. Ей казалось, что на них совсем нет одежды. Она хотела его.
Новые эротические ощущения переполняли Джорджи. Каждой клеточкой, каждым нервом она чувствовала умелые прикосновения его рук. Они отзывались в ней сладкими стонами.
Их губы слились в томительном поцелуе. Ритмичные движения языка недвусмысленно заявляли о его желании. Ногами Мэт сжал ее бедра. Джорджи слышала, как бьется его сердце, будто оно билось в ее собственной груди.
Джорджи отвечала на каждый его поцелуй, на каждое движение его тела. Если бы она была способна трезво рассуждать, такая раскованность испугала бы ее. И вдруг в какой-то момент она почувствовала, что Мэт сдерживает себя. Он прекратил все попытки довести их ласки до естественного завершения. Отстранившись, Джорджи посмотрела ему в глаза. Он немедленно отпустил ее.
– Что произошло? – задыхаясь от волнения, спросила Джорджи.
– Ничего, pequena. Просто я не хочу делать что-то против твоей воли, – жестко произнес Мэт. – Если бы я не остановился сейчас, через минуту я уже не смог бы сделать это. Понимаешь?
– Но… я думала… – Джорджи не знала, что сказать.
Она поняла, что преподнесла ему себя на блюдечке, а он отказал ей.
– Что я возьму тебя при первой же возможности? – Голос Мэта вдруг утратил присущее ему спокойствие. – Тебя привели сюда дружеские чувства, не так ли? – (Джорджи едва кивнула. Это все, что она способна была сейчас сделать. Его большое стройное тело было рядом с ней. Его запах и вкус кружили ей голову.) – И эти же дружеские чувства заставили тебя уступить мне, – уже спокойно продолжал Мэт. – Я признателен тебе, но когда мы по-настоящему займемся любовью, это произойдет только по одной-единственной причине. Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя. Это желание живет в твоем сердце. Вовсе не жалость и не сострадание, и не этот романтический вечер, не ароматы цветов и не разлитое в воздухе ощущение любви.
Уж не сошел ли он с ума? Он ведь знает, как сильно она хочет его. И жалость здесь ни при чем. Ее влечет к нему земное человеческое чувство. Она любит его.
Джорджи хотела сказать Мэту, что он неправ, но неожиданно поняла: это не он, а она сама сошла с ума! Как она могла забыть о том, что, пресытившись, он хладнокровно бросит ее. Зачем же играть с огнем?
– Пошли. – Мэт поднялся с земли так же грациозно, как он делал все в своей жизни, и протянул Джорджи руку. – Мы вернемся в дом и выпьем коктейли, потом поужинаем, а после ужина пойдем смотреть на королеву ночного небосклона – луну. Хорошо?
Джорджи взяла Мэта за руку и неуклюже встала. Он говорил ей, что не верит в вечную любовь. Ему тридцать шесть. Он уже зрелый мужчина и прекрасно знает, что ему нужно. Но что заставляет его так вести себя? Должна же быть какая-то причина? Так не бывает, чтобы человек проснулся однажды утром и стал вдруг неисправимым циником. Могла ли она сама после разрыва с Гленом пойти по тому же пути? Могла бы она сама ожесточиться, если бы не встретила Мэта? Но она встретила его и уже никогда не сможет ответить на этот вопрос.
