– Хотелось бы верить, – прогудела
Галя.
– Давайте вернемся к Лене. Что можете о
ней сказать?
– Ничего! – живо ответила Галя.
– Совсем?
– Абсолютно. Мы не дружили.
– Напалкова не откровенничала с вами?
– Нет, конечно.
– Почему «конечно»?
– Лена была скрытным человеком, держала
со всеми дистанцию, внешне вежливая, внутри застегнутая на все пуговицы, –
пояснила Потапова.
– Это все?
– Да, – твердо ответила она.
– Галина, ваш долг помочь
следствию! – сурово напомнила я.
Девушка провела ладонью по столешнице,
смахнула с нее крошки и равнодушно ответила:
– Ничего я у следствия не брала, поэтому
ничего ему не должна.
Я посмотрела на Галю в упор, Потапова ответила
честным, искренним взглядом. Некоторое время мы играли в гляделки, и я сдалась
первой:
– Галочка, у меня вопрос.
– Спрашивайте, – равнодушно
разрешила Потапова.
– Как по-вашему, женщины умеют водить
машины?
Очевидно, собеседница ожидала каких угодно
слов, кроме этих.
– Да, – с недоумением ответила
она, – я сама права имею.
– Я тоже. А теперь скажите, нас много на
дороге?
– В последнее время очень.
– Замечательно. Кстати, по статистике,
женщин и мужчин за рулем в Москве почти поровну.
– И что?
– Когда вы вошли в кабинет, Лариса
спросила: «Слышала про несчастье с Ленкой». Вы ответили: «Угу, он подонок».
Почему «он»? Откуда вы знаете, что мужчина сидел за рулем? Ведь в машине с той
же долей вероятности могла быть «она» – женщина.
Галина откровенно растерялась, но
замешательство продлилось секунды.
– «Он» – потому что «водитель»,
шофер, – пояснила девушка. – Оба слова мужского рода.
– А мне показалось, что вы имели в виду
вполне конкретного человека, – упорно настаивала я.
– Нет-нет! – слишком поспешно
возразила Галя.
– А еще есть свидетель интересного
разговора, – протянула я. – Он слышал, как вы утешали плачущую Лену,
говорили ей: «Не переживай, обойдется», предполагая, что вас не слышат. Но и у
стен есть уши!
Потапова откинулась на спинку стула и
скрестила руки на груди.
– Тут уши торчат из всех мест! Ладно,
расскажу, но у меня никаких доказательств нет, одни подозрения. Вы правы, я
думала про конкретного человека – Гарика Реброва, жениха Лены.
– Вот с этого места поподробнее, –
велела я.
Галя опустила руки на стол и начала
рассказывать вполне обычную историю.
Простой зритель и не подозревает, какие
страсти кипят за кулисами. Вы, сидя в зале, наслаждались любовной сценой между
Ромео и Джульеттой, а потом едва сдерживали слезы, увидав кончину подростков.
Актеры, исполнявшие роли юных влюбленных, выходили на поклон, трогательно держась
за руки, их лица освещали улыбки. «Ах, как они счастливы», – наверняка
подумали вы с тихой грустью, вспоминая своего мужа, который сейчас, облачившись
в спортивный костюм, пьет пиво и смотрит футбол по телику. Не завидуйте
Джульетте! Скорей всего, она и Ромео ненавидят друг друга и после спектакля
разбегутся, не сказав друг другу даже вежливое «до свидания». По ту сторону
кулис кипит зависть, процветают сплетни, наушничество и низкопоклонство перед
главным режиссером.
Власть последнего сравнима только с
императорской. От расположения «хозяина» зависит абсолютно все. Он может дать
главную роль, подкинуть шанс выбиться из толпы, а может, наоборот, годами не
замечать актера. Сколько их, мужчин и женщин, умных, талантливых, красивых,
пропало в безвестности, прожило жизнь в бесплодной надежде на хорошую роль!
…В «Занавесе» правил Иосиф. Потапова нравилась
режиссеру, Галина умела подольститься, сказать вовремя хвалебное слово. У
Напалковой это получалось хуже, но все же получалось. В результате Галя получала
центральные роли, а Лена второстепенные. Еще Напалкова иногда подменяла
Потапову, когда та уезжала на съемки – Галину активно приглашали в сериалы, а
Напалковой и тут не везло, ее по непонятной причине не звали на кастинги.
Исходя из вышесказанного, Лена просто обязана была ненавидеть Галю, но
Напалкова не проявляла агрессии.
Театральный народ изощрен в мелких и крупных
пакостях, а еще он профессионально умело прячет подлинные чувства под маской
хорошего отношения. Толченое стекло, подсыпанное в тональный крем, налитая
вместо воды в стакан водка (глотнешь ее на сцене по ходу действия, думая, что
это минералка, и перехватит дыхание, начнется судорожный кашель), парик,
смазанный изнутри клеем, бритвенное лезвие, положенное в туфли, – вот
далеко не самый полный список мелких гадостей, которые делают друг другу Актеры
Актерычи и Актрисы Актрисовны. Именно мелких, потому что случаются и крупные. В
прежние годы, чтобы поехать в многомесячные гастроли по Америке, одна весьма
уважаемая актриса отравила другую, не менее любимую народом диву. Хотела не
насмерть, а так, немножечко, чтобы соперница по сцене попала в больницу и
освободилось место в группе отъезжающих, но получилось убийство.
Лена ничего подобного никогда не совершала.
Более того, когда Галя, торопясь на сцену, зацепилась колготками за гвоздь и
порвала их, именно Лена живо стащила с себя чулки и сказала:
– Переоденься, тебе сейчас выходить, а
мне через четверть часа, я успею в гримерку сноситься.
После того случая Галя начала искать повод,
чтобы отблагодарить Лену, и в конце концов он представился.
Глава 16
Однажды вечером Галя задержалась в театре.
Сначала она переодевалась, потом вдруг позвонила подруга, с которой давно не
встречались, девушки проболтали почти час. В общем, когда Потапова вышла в коридор,
там уже горели лишь тусклые аварийные лампы, все актеры, гримеры, костюмеры,
рабочие разбежались по домам.
Галя потащилась к выходу, от усталости еле-еле
переставляя ноги. Больше всего ей хотелось мгновенно оказаться дома, но еще
предстояло ехать через весь город. Радовало лишь одно соображение: сейчас на
шоссе не будет пробок.
