Внезапно до слуха Потаповой долетели горькие
рыдания, они неслись из комнаты, которую делили Лена Напалкова и Ада Марковна.
Галя ни секунды не сомневалась, что плачет старуха. Ада Марковна слишком
впечатлительна и обидчива. В принципе, к старейшему члену труппы более молодые
коллеги относились терпимо, в лицо гадостей не говорили, но старожил театра
«Занавес» могла заплакать от косого взгляда или резкой реплики, адресованной даже
не ей, а другому человеку.
Галя решила заглянуть в гримерку и успокоить
старуху. Дверь она распахнула без стука и с порога завела:
– Ада Марковна! Не стоит…
Сидевшая у зеркала актриса повернула голову.
– Лена! – ахнула Потапова. –
Это ты рыдаешь?
– Нет, – судорожно сжимая салфетку,
ответила Напалкова, – я роль учу.
Но Галя не поверила коллеге. Она села на
диванчик и предложила:
– Расскажи, что случилось. Может, я
помогу?
– Святая дева и та не в силах мне
помочь! – воскликнула Лена.
Напалкова не была верующей, просто ей сейчас
на память пришла подходящая реплика из какой-то роли.
Галя усмехнулась.
– Я не болтлива, вдруг дам хороший совет.
Одна голова хорошо, а две лучше.
– Если же возникнет третья, – с
мрачной улыбкой процитировала Лена опять из какой-то роли, – то это
смотрится уже некрасиво.
Галя засмеялась и отметила:
– Видишь, тебе уже легче от одного моего
присутствия.
Внезапно Напалкова резко вскинула голову.
– Ты ведь москвичка?
– Да, – слегка удивилась Потапова.
– Хорошо живешь?
– Материально?
– Квартиру имеешь?
– У нас с мамой двушка, – уточнила
Галя, – в одной комнате она, в другой я. Не отказались бы от гостиной с
камином, но если вспомнить, что Надя Макарова в коммуналке мучается, так нам с
матерью еще повезло.
– И Макарова москвичка, – протянула
Лена, – коренная. Я, вообще-то, тоже родилась в столице, в роддоме у
Белорусского вокзала…
– Ты это к чему? – попыталась
разобраться в ситуации Потапова.
– Родителей я не помню, – бормотала
Лена, вдруг пустившись в откровения, – мы с бабушкой жили в однушке на
краю света. Вернее, в детстве казалось, что я в богом забытом месте прозябаю, а
сейчас это вполне приличный район, даже метро есть. Но вот сама квартира… На
первом этаже, кухня четыре метра, рядом вход в подъезд, вечно дети шумят,
машины прямо под окнами паркуются. Придешь ночью после спектакля, в два спать
ляжешь, а в семь соседям на работу выезжать, ну и начинается! Сначала собак
выведут, те лай поднимают. Потом автомобили прогревают – моторы ревут, двери
хлопают. Здорово?
– Можно объявление в подъезде повесить с
просьбой не шуметь. Или в домоуправление обратиться, – предложила
Галя. – У нас тоже такая проблема была, поставили столбики вдоль тротуара,
теперь автовладельцы не могут вплотную к зданию парковаться.
Лена вытерла лицо салфеткой.
– Я по-другому поступила. Свой чулан
сдала очень удачно – двум девчонкам из провинции, себе сняла в центре двушку. И
снова мне повезло: старуха-хозяйка попалась чудаковатая, театралка. Много денег
не брала, ей главное бесплатные билеты и приглашения на ВИП-тусовки. Понимаешь?
Галя кивнула.
– Контрамарки я ей обеспечивала, –
продолжала Лена, – пригласительные Ларка давала, Иосифу мешки присылают.
– Удобно, – согласилась Галя.
– Ага, – расстроенно протянула
Лена. – Только бабка месяц тому назад умерла, и пришлось мне назад в
трущобу катить. Ну скажи, разве честно, что коренные москвичи чуть ли не на
помойках живут, а приезжие, вроде нашей Мухоротовой, в шикарные дома селятся?
– У Мухоротовой муж богатый, – с
легкой завистью заметила Потапова, – у нее не только апартаменты шикарные,
но и машина с шофером, и брюлики, и шубы как носки меняются. Только и москвичи
обеспеченные есть! Не переживай, еще попадется и тебе хороший вариант.
Из глаз Лены вновь покатились слезы.
– Ага! Меня Гарик бросил! Узнал и удрал!
Конечно, отец его постарался! Но разве мне от этого легче?
– Какой Гарик? – удивилась Галя.
И тут Лену прорвало. Нервно раздирая на мелкие
кусочки салфетку, она вывалила все о своих неприятностях.
Шесть месяцев назад Лене довелось заменить в
спектаклях Потапову – Галя в очередной раз отправилась на съемки сериала.
Напалкова не возражала, ей нравилось ощущать себя звездой «Занавеса», пусть
временно, но все равно приятно.
После одного из представлений в гримерку Лены
доставили огромный букет с карточкой, на которой было написано: «Самой
прекрасной». На следующий день принесли новую клумбу с бумажкой в ней: «Самой
красивой». Цветы сыпались словно из рога изобилия. А чего стоили подписи:
«Самой талантливой», «Самой шикарной», «Самой лучшей»… Таинственный фанат не
обладал креативным мышлением, зато у него явно имелся весьма толстый кошелек.
По приблизительным подсчетам Лены, букеты, доставлявшиеся ей после спектаклей,
стоили не меньше двухсот долларов каждый.
Напалкова терялась в догадках, кто же их
присылает. В конце концов, после трех недель «озеленения», таинственный
садовник объявился. Он пришел после спектакля «Чужое счастье», лично вручил ей
очередные розы и, потупившись, спросил:
– Я вам не надоел?
Вот так начался их сумасшедший роман. Гарик
Ребров, так назвался поклонник, был хорошо обеспечен, имел бизнес, успешно
руководил фирмой. Жил он один, в загородном коттедже, ездил на новенькой
иномарке, шикарно одевался. Единственным темным пятном в биографии столь
привлекательного жениха был его отец, совершенно отвратительный старикашка по
имени Александр Григорьевич.
Дедок сидел дома, в силу возраста он давно
ушел на пенсию. Чтобы не загнуться от скуки, старик разводил аквариумных рыбок
и не упускал случая похвастаться перед гостями своими питомцами. Не избежала в
первый свой приход подобной участи и Лена.
Александр Григорьевич затащил приятельницу
сына в просторное помещение, заставленное стеклянными ящиками, и начал лекцию:
– Здесь вуалехвосты. Красивые?
– Невероятно, – вежливо ответила
Напалкова и чихнула.
Дедок, сыпавший в воду корм из банки,
напрягся.
