Сквозь толпу ко мне спешил Федор, тогда еще
заведовавший отделом пиара и рекламы.
– Какие люди! – восхитился
Игорь. – Добрый день! Надеюсь, дела идут прекрасно?
– Великолепно, – еле сдерживая гнев,
ответил Федор, – «Марко» цветет!
– Я рад. Хм, сначала цветики, затем
ягодки, следом гнилые огрызочки, – с ядовитой улыбкой заявил Игорь и,
помахав мне рукой, скрылся в толпе.
– Киса моя! – зашипел
пиарщик. – Какого хрена ты на глазах у всех лижешься с «Элефантом»? Ума
лишилась? Завтра сплетни поползут: Арина Виолова замыслила побег!
– Откуда? – растерялась я.
– Из «Марко», – рявкнул
Федор. – Погоди, ты что, не в курсе, с кем ручкалась?
– С Игорем, – ответила я. – Он
так представился.
Федор закатил глаза.
– Глупее тебя лишь табуретка. Хотя чего я
хочу от бабы, чей ай-кью ниже, чем у енота! Игорь Александрович Ребров, вот
полное имечко подцепленного малоразборчивой в связях писательницей кавалера!
Ферштейн?
– Найн, – вздохнула я.
– Хозяин издательства «Элефант». Он уже
переманил у нас Перепелкину.
– Кто она такая? – растерялась я,
кожей ощущая волну раздражения, исходящую от пиарщика.
– Сейчас пустышка, исчезла с рынка. Когда
работала с «Марко» стабильно печаталась, имела читателя, а переметнулась в
«Элефант» – и пропала. Вспоминай судьбу Перепелкиной и держись подальше от
Игоря, – велел Федор. – Хорошо хоть я быстро заметил твои шашни и
вовремя подоспел, пока журналюги Бустинову терзают…
Глава 19
Утром, так и не выспавшись как следует, я
вползла в ванную и, словно заправский шпион, начала принимать облик Ирины,
креативного менеджера агентства «Панда». Я бестолкова, вполне способна потерять
ключи, документы и голову в придачу. Но если речь идет о работе, моментально
пре-вращаюсь в настоящего профессионала.
Уезжая вчера из поселка под видом Валентины, я
не забыла о необходимости отправиться сегодня в «Панду», поэтому прихватила
другой парик и сейчас хвалила себя за предусмотрительность. Ай да молодец,
Вилка, в зеркале отражается совсем не Валентина и даже не госпожа Тараканова, а
Ирина!
Все-таки женщинам легко: изменила прическу,
макияж – и превратилась совсем в другую личность. Жаль только, что не могу
приклеить бороду! А еще жалко, что мне сегодня придется ходить пешком и
пользоваться метро. Думаю, за Валентиной не следят, наблюдение установлено за
Ариной Виоловой, которая на данном этапе болеет гриппом в комнате Кристи. Но
все же следует соблюдать осторожность. Вдруг кто-нибудь из глазастых соседей
приметит, что в машину Вали села незнакомая баба, и поднимет шум? Нет,
береженого бог бережет. Если у дома притаился «топтун», то он не обратит
внимания на незнакомку, вышедшую из подъезда и мирно шагающую ко входу в
подземку. Мало ли кто живет в многоквартирной башне.
– Ты опоздала, – заметила Лиза, когда
креативный менеджер, запыхавшись, вошла в студию.
– Извини, никак не могла в поезд
сесть, – отдуваясь, ответила я. – Народу в метро! Кошмар.
– Не знаю, – сердито откликнулась
Лиза, – я на машине езжу, на дороге тоже несладко, пробки. Ну, хватит ля-ля!
У нас новый ролик, и лучше бы Николаю на него не подписываться!
– Почему?
– Компания «Матушка» решила сделать
рекламу, – принялась объяснять Лиза. – Лично мне никаких денег не
надо, даже сама приплатить согласна, только бы «Матушка» вон убралась!
– Вредные заказчики?
– О-о-о… – простонала Лиза. –
Сейчас узреешь…
Из коридора послышался звук шагов, и в студию,
роняя на пол вешалку, влетел Жорик.
– Актеры прибыли, – запыхавшись,
сообщил он. – Куда их заводить?
– Только не на кухню! – взвилась
Лиза. – Кстати, если насрут на пол, сами убирать будете!
Я удивилась ее бурной реакции, в особенности
меня смутил пассаж про отправление естественных потребностей на пол. Вроде в
«Панде» есть санузел.
Но тут дверь хлопнула, и в студии очутилась…
коза, белая, чистая, с острыми рогами.
– Ненавижу! – топнула ногой Лиза и
унеслась прочь.
– Привет, – кивнул мне Жорик и
указал на козу: – Правда, милая?
– Симпатичная козочка, – осторожно
согласилась я. – А мы разве рекламу «пис-пис» вновь снимаем?
– «Кап-кап», – поправил
Жорик. – Нет, с соками покончено, на повестке дня «Матушка».
– А ты здесь при чем?
– «Матушка» и «Кап-кап» – это один
холдинг, – пояснил рекламщик. – Молоко и соки – близнецы-братья. А
вот и курочки!
Рабочий в синей спецовке внес широкую клетку
из проволоки, в которой кудахтали взъерошенные несушки.
– И свинки! – радовался, словно
маленький, Жорик, увидав еще одну перевозку, на этот раз с хрюшками.
– Живо, живо! – заорал из коридора
Фомин. – Айн, цвай, заняли места!
В студию медленно вползали сотрудники,
мрачные, словно им предстояло не ролик снимать, а идти на казнь.
– Больше задора, господа, – хлопнул
в ладоши режиссер, – строим сцену. Жорик, излагай сценарий.
Рекламщик вынул из папки листок, откашлялся и
произнес:
– Тихое деревенское утро. Молодая девушка
Фрося идет по двору. Все радуются жизни. Куры щебечут, поросята улыбаются.
Фрося доит козу, коза счастлива. «Матушка, – говорит Фрося и отпивает из
крынки. – Ах, как хорошо, матушка!» Конец.
– Текст писал дебил! – кинулась в
бой Лиза. – «Молодая девушка Фрося»! Вам встречались старые девушки?
– Был у меня случай, – захихикал
оператор, украсивший сегодня лысину широкополой соломенной шляпой, –
попалась баба, лет сорока, оказалась… старой девой. Во прикол!
– Не о том речь, – оборвала его
Лиза. – «Куры щебечут»! Они что, канарейки? «Поросята улыбаются»!
– Текст написан мной, – каменным
голосом заявил Жорик, – сценарий победил на конкурсе, начальство в
восторге. Если не нравится, можем поискать другое агентство.
– Не лезь в бутылку! – гаркнул
Фомин. – В споре рождается истина. Лиза, заткнись!
