– Давай я к тебе домой приеду, –
дожимала я Фатиму, – очень надо пораньше увидеться.
– Ну, – протянула девица, –
хорошо. А что случилось?
– Объясню при встрече, говори адрес.
Фатима покорно продиктовала свои координаты и
попросила:
– Прихвати банку растворимого кофе, а то
у меня закончился.
– Непременно, – ответила я и бодро
потопала в подземку.
В вагоне оказалось почти пусто, даже нашлось
свободное местечко на диванчике. Я села около маленькой девочки и посмотрела по
сторонам. Интересно, что читают люди? Ага, две Бустиновы в бумажных обложках,
один роскошно изданный Макунин, три глянцевых журнала, справочник автолюбителя,
учебник английского языка и целых десять «желтух» с шапкой через первую полосу:
«Знаменитый актер съел свою кошку». Животрепещущая тема. Люди в подземке
активно интересуются печатным словом, но, увы, ни одной Виоловой ни у кого
рядом нет. Может, я села в неудачный вагон? Вдруг в соседнем толпится сто
человек и у каждого новые и старые детективы Арины?
– Нюсечка, – дребезжащим голосом
окликнула сидевшую около меня девочку пожилая дама, – как зовут твою
воспитательницу?
– Малика Магометовна, – тоненько пропищала
внучка, – но она болеет.
– А кто же вами занимается? –
забеспокоилась старуха.
– Вчера приходила Гюльнара
Аназиевна, – ответила девочка, – но она после обеда домой ушла, у нее
давление.
– Просто безобразие, – покачала
головой бабка. – Вы что ж, сегодня одни в группе сидеть будете?
Девочка снисходительно посмотрела на
пенсионерку.
– Нет. Детей нельзя без присмотра
оставлять, они безобразничают. Когда Гюльнара Аназиевна ушла, Сережка Петров
мне в волосы жвачку залепил.
– Гадкий мальчик!
– Ага, – согласилась девочка, –
но я ему отомстила.
– Нюсечка, – с укоризной сказала
бабка, – хорошие девочки не дерутся. Надо было сказать Сереже: «Некрасиво
пачкать косички. Больше так не поступай».
Нюсечка уставилась на бабушку, на ее личике на
мгновение мелькнула усмешка.
– Бабуля, я никогда не дерусь.
– Молодец.
– Отомстить можно по-разному, –
серьезно, словно умудренная опытом матрона, заявила Нюсечка. – Если
Сережке кулаком в зубы вметелить, то меня накажут. Малика Магометовна или
Гюльнара Аназиевна в угол поставят. Правда, они заболели, сегодня новая
воспитательница придет.
– И как ее зовут? – сонно
поинтересовалась старуха и уронила голову на грудь.
Вероятно, пенсионерку сморила духота и мерное
покачивание вагона. Нюся не заметила, что бабушка выпала из реальности.
– Как ее зовут? – с легким
беспокойством повторила она. – Нам говорили, а я забыла. Не Малика
Магометовна и не Гюльнара Аназиевна… Какое-то не наше, не русское у нее имя, у
новенькой… э… э…
Бабушка начала тихо похрапывать.
– А, вспомнила! Анна Ивановна! –
закричала Нюся. – Бабуля!
Старуха вздрогнула и, не открывая глаз, на
автопилоте выдала привычную реакцию:
– Веди себя хорошо. Драться некрасиво.
– Я Сережку не трогала! –
возмутилась девочка. – Просто отомстила, вот!
Бабка вновь ушла из действительности. Мне
стало любопытно, и я тихонечко поинтересовалась:
– И как же ты, Нюсенька, разобралась с
обидчиком?
Девочка подняла голову и хитро улыбнулась.
– Я, тетенька, ему в суп исподтишка
плюнула. Очень хороший способ. Если вам кто гадость сделал, надо ему в еду
плюнуть. Здорово помогает! Смотришь, как он ест, и так весело.
– Нюся, – вскочила бабушка, –
пошли скорей, наша остановка…
Девочка медленно сползла с диванчика и
направилась к двери. В тот момент, когда створки разъехались, здоровенный
дядька, мирно сидевший у выхода, резко встал и, толкнув Нюсю, попытался выйти
из вагона. В ту же секунду девочка вытащила из волос шпильку и лихо ткнула ею в
ногу нахала. Нюся была мала ростом, поэтому укол пришелся чуть повыше колена.
Дядька заорал благим матом.
Бабушка быстро зажала уши девочке и
запричитала:
– Ужасно! При ребенке! Не слушай,
Нюсенька! Пошли скорей отсюда! Одни хамы кругом!
Нюсенька, сделав личико обиженного ангелочка,
потрусила за старухой, двери закрылись, состав помчался в тоннель, на секунду в
окне промелькнули бабушка и девочка. Я закрыла глаза. Хорошо ли мы знаем своих
близких? Подчас в душе тех, кого мы видим каждый день, прячутся демоны. Пожилая
женщина явно считает Нюсю забавной крошкой, нежным колокольчиком. Только,
думается, малышка больше походит на крапиву – насколько я знаю, та тоже имеет
приятные белые цветочки, но к ним прилагаются жгучие листочки.
Фатима открыла дверь и с легким укором
сказала:
– Быстро ты прилетела, я убрать в комнате
не успела.
– Ерунда, – заулыбалась я, –
можно и на кухне посидеть.
– Кофе принесла? – деловито
осведомилась хозяйка.
Я показала пакет.
– Вот. А еще прихватила булочки с маком.
Фатима скривилась.
– Я не ем их.
– Не любишь плюшки? – улыбнулась я.
– Обожаю, – грустно ответила
она, – но полнею от одного взгляда на выпечку, приходится отказываться.
Я посмотрела на хрупкую, если не сказать
тощую, Фатиму и промолчала. Актриса тем временем вошла в кухню, находящуюся
рядом с входной дверью. Я последовала за ней и поняла: хозяйка не слишком
утруждает себя уборкой. Подоконник заставлен пустыми пластиковыми бутылками и
порожними пакетами из-под сока. В раковине громоздится грязная посуда, на
двухкомфорочной плите стоят сковородки с засохшими остатками яичницы. Наверное,
она уже который день подряд просто не моет кухонную утварь. Не лучше выглядел и
небольшой стол: на нем валялись стопка глянцевых журналов, несколько смятых
номеров «желтухи», колготки, расческа, обкусанный батон белого хлеба,
полусгрызенное яблоко и увядший пучок укропа.
Абсолютно не смущаясь, Фатима сгребла
«натюрморт» к стене, включила чайник, распахнула шкафчик и с отчаяньем
произнесла:
– Чашек нет! Закончилась чистая посуда.
