Маргинал не ответил. Я подняла голову и
увидела пустую скамеечку – дядька исчез, наверное, побежал тратить «гонорар».
Никогда не следует торопиться, получив случайно подарок, вдруг судьба
приготовила еще один…
Вернув вытащенную сторублевку на место, я
пересилила неприятные ощущения, подошла к куче цветов и призадумалась. Куда же
положила свой букет? Да вот он! Скромные темно-бордовые астры смотрелись
жалкими на фоне шикарных экзотов. На секунду я, забыв о цели визита,
залюбовалась одной икебаной. Ну и ну! Ярко-красные «тарелки» с зеленой
серединой и нечто ядовито-синее, похожее на башню, торчащее по бокам. Неужели
это настоящие цветы? К могиле ведь можно принести и искусственные… Не сумев
удержаться, я пощупала неведомые растения, пальцы ощутили нежные лепестки, а не
накрахмаленную материю.
Никогда особо не увлекалась флористикой, более
того, мне совершенно не нравятся срезанные цветы, многие из них, например
лилии, очень сильно пахнут. Один раз кто-то из гостей принес в дом громадный
букет из них, и вся семья наутро проснулась с резкой головной болью.
Воспоминания пошли косяком… Мачеха Раиса
однажды отхлестала меня по щекам жасмином. Я, тогда совсем маленькая, нашла на
пустыре куст, обсыпанный мелкими белыми цветочками, и, восхищенная их ароматом,
наломала веник, который, засунув в банку, водрузила на кухне. Я думала
обрадовать Раису, но мачеха обозлилась, сначала налупила падчерицу, а потом
сказала:
– Запомни, дура: жасмин дома к беде. Если
в саду цветет, то замечательно, а внесешь в комнату – плохо будет.
Еще у моей одноклассницы Наташи Зотовой умерла
кошка – она обгрызла самые обычные гвоздики, с красными шапочками. Оказывается,
этот цветок ядовит для животных.
Но сколько ни предавайся воспоминаниям, а
сотовый искать надо. Так, попробуем в деталях восстановить ситуацию. Значит, я
подошла к могиле самой последней, толпа людей уже двинулась по дорожке к выходу
с кладбища. Сначала положила букет, потом вновь нагнулась и стала поправлять
стебельки, мне хотелось, чтобы их было видно на фоне вычурно-дорогих
композиций. Следовательно, аппарат мог упасть вон туда, между бордовыми розами
и белыми орхидеями.
Я присела на корточки, сунула руку внутрь
«клумбы», потом приподняла пару букетов и чуть не закричала от радости – на
желтой глине мирно чернел телефон.
– Чтоб вам на том свете подохнуть! –
раздался негромкий голос.
Сначала я удивилась странности фразы, потом
чуть привстала и увидела с противоположной стороны могилы тоненькую фигурку,
замотанную в черную кофту с капюшоном.
– Сдохнуть, – азартно повторила
незнакомка, – и сгореть! Навсегда, тьфу, тьфу! Вот так! Тьфу! Ща горячо
станет!
Продолжая плеваться, девушка вынула из сумки
бутылку отчего-то совершенно прозрачного растительного масла, открутила пробку
и начала выливать содержимое на могилу. До моего носа незамедлительно донесся
резкий запах бензина.
– Ща поджаритесь! – прошипела
незнакомка и швырнула пустую тару в цветы. Потом вытащила коробок спичек,
чиркнула…
– Эй, – заорала я, вскакивая на
ноги, – с ума сошла?
Таинственная личность вздрогнула, горящая
спичка упала в венки, послышался странный звук, словно одновременно зашипело
много змей, и по красивым цветам понеслось пламя.
Девица резко развернулась и кинулась по
дорожке, но не к центральным воротам, а в противоположном направлении. Я
устремилась за ней, проклиная юбку и высокие каблуки. Одеться на похороны
привычным образом – в джинсы и кеды – мне показалось неприличным, и вот сейчас
я пыталась догнать вандалку, путаясь в подоле и покачиваясь на шпильках.
Скорей всего мне бы не удалось схватить
мерзавку, похоже, та великолепно знала топографию кладбища, да и одета девица
оказалась куда более удобно для кросса, чем я, – в бриджи и кроссовки.
Ловко виляя между надгробиями, она ринулась к ограде, в которой зиял широкий
проем. Я попыталась развить максимальную скорость – за забором шумит широкое,
никогда не спящее шоссе и гомонит людская толпа, смешаться с ней – дело пары
секунд. Понимая, что сейчас упущу пакостницу, я прыгнула вперед, словно
обезумевшая кенгуру, и вдруг увидела, как наглая девица, неловко взмахнув
руками, упала на землю.
Неудача врага придала сил, я кинулась к
девушке, попыталась схватить ее за руку, но тут же получила пинок ногой.
Лежащая на глине девица решила драться.
Я сжала кулаки. Сейчас Виола Тараканова –
хорошо воспитанная женщина, почти известная писательница и набирающая
популярности личность. Но мое детство и отрочество прошли в подворотне в прямом
смысле этого слова – там компания подростков пряталась от непогоды и
надоедливых взрослых, желавших во что бы то ни стало воспитать слишком шумных
ребят.
Нынче, когда мне изредка попадаются журналы с
советами по воспитанию детей, я только усмехаюсь, читая фразы типа: «Если
ребенка не занять делом, он начнет курить». Неужели педагоги не знают, что
способны предпринять школьники, начиная с первоклашек, если они предоставлены
сами себе? Ей-богу, выпускание дыма изо рта не самая страшная затея.
Первое, чему обучается малыш, оказавшийся в
компании беспризорных, это удивительной жестокости. Мир двора живет по законам
зоны: не верь, не бойся, не проси. А еще: бей первым и никогда не отступай,
если кто-то сумел сбить тебя с ног. Один раз покажешь слабость, станут
колошматить каждый день. Смелость уважают везде. Упал, встал, упал, встал…
схватил палку, кирпич, бросился снова на обидчика, опять упал, встал… и так до
бесконечности. Над девочкой, которая заплакала и убежала домой, потом будут
издеваться постоянно. Мальчикам все же немного легче, их берут под
покровительство старшие парни. А Вилка Тараканова была девочкой и в отличие от
большинства подростков микрорайона не имела ни мамы, ни папы, ни деда, ни
старшего брата, которые могли бы прийти на помощь.
Разбираться с обидчиками мне приходилось
самой, поэтому навыки кулачного боя я отточила до автоматизма. В качестве
опасного оружия в драке можно использовать любые, мирные на первый взгляд,
предметы: сумочку, расческу, заколку для волос, туфли на каблуке, пояс. А если
тебя схватили, то вспомни о зубах и ногтях. Никогда не сдавайся, ори погромче,
кусайся, царапайся, плюй противнику в лицо, не показывай, что тебе больно, и
непременно победишь.
Несколько минут мы дрались в тишине, потом мне
удалось сесть на соперницу.
– С ума сошла? – повторила я свой
вопрос.
– Сама дура, – прошипела девчонка.
И тут капюшон куртенки свалился с ее головы, и
я поняла, что моей противнице лет четырнадцать, от силы шестнадцать.
– Да ты школьница! – ахнула я.
– И чего? – вдруг вполне мирно
отозвалась девочка.
– Давай знакомиться. Вилка.
