– Мыло! – заломил руки
папенька. – Трачу талант ради жалких копеек. Не могу себе позволить ни
«Бентли», ни дом в Лондоне. Во мне гибнет трагик! Стану мужем Нины, на
собственные средства сниму «Ромео и Джульетту», сыграю главную мужскую роль.
– Не староват ли для главной? –
вырвалось у меня. – Посыпанный пылью времен юный влюбленный вызовет
припадок икоты у зрителей. И сей немелодичный звук они станут издавать не от
печали, а от смеха!
Ленинид оперся руками о ванну.
– Вот ты какая! А папка весь измучился,
прося о помощи…
– Что делать-то надо? – вздохнула я.
– Нина выбирает подвенечное
платье, – заговорщицки зашептал папенька, – это тест для меня.
Брыкина предупредила: если выкажу жадность, значит, не люблю Нину. Посиди со
всеми, поучаствуй по-родственному.
– Ладно, – кивнула я и поплелась в
столовую.
– Вилка, – запрыгала Крися, стоявшая
у комода, – мы такое платье Нине нашли! Позырь.
– Лучше сказать «посмотри», –
поправила дочь Томочка.
– Белое, – пустилась в объяснения
девочка, проигнорировав замечание, – шелк на кринолине.
– А живот куда? – невежливо
поинтересовалась я.
– Так наоборот очень удачно, –
затарахтел папенька, – талия завышенная, потом железный каркас, под него
что угодно спрятать можно.
– Ясно, – протянула я.
– Все расшито камнями, – ликовала
Крися.
– Юбка колоколом, – заулыбалась
Нина, – на подоле золотое шитье.
– А повсюду кристаллы от
Сваровски, – добавила Томочка. – Только думаю: не тяжело ли будет?
– А сколько весит наряд? – спросила
я.
– Килограммов десять, – брякнула
Нина.
– Ой-ой! – неодобрительно
воскликнула Томочка. – Не следует так себя нагружать во время
беременности.
Глаза Нины начали наполняться слезами.
– Но я так хочу!
– Конечно, – заворковал папенька.
– Мечтала о самом красивом, шелковом,
расшитом стразами платье.
– Оно твое.
– Со шлейфом в двадцать метров.
– Непременно.
– Фата из органзы.
– Обязательно.
– На золотом ободке.
– Ты ее получишь.
– Повсюду розы. Белые. И у меня в руках
букет из них.
– Послушай, – не выдержала я, –
белый цвет говорит о невинности невесты, а у тебя вот-вот младенец родится.
Может, предпочтешь розовую гамму?
Ниночка распахнула голубые глаза.
– Я? Не в праздничном платье? Но, Вилка,
я ведь сохранила невинность! Скажи, Ленинид, громко, при всех, я же была
девушкой… до того, самого…
– Да, – кивнул папенька, –
верно.
– И почему мне нельзя невестин
наряд? – захныкала Ниночка.
– Успокойся, детка, – прижал к себе
стонущую девицу папенька, – получишь все!
– Я слишком наивна, – лепетала
Нина, – не знаю жизни, надеюсь, вы меня всему-всему научите. Вот сейчас
думаю: вдруг Вилка права, гости потешаться станут?
– Нет, кошечка, – пел Ленинид,
бросая в мою сторону убийственные взгляды.
– Я дура! – рыдала Нина. –
Мечтала о красоте, а придется натягивать уродство!
– Не плачь, – засуетилась
Томочка, – в белом, так в белом.
– Нинуша, – кинулась к беременной
невесте Крися, – мы тебя любим!
– А она нет, – зашмурыгала носом
Нина и ткнула пальчиком в мою сторону. – Не разрешает красивое платье.
Ленинид побежал за водой, Томочка кинулась к
холодильнику за успокаивающими каплями, Крися начала причитать:
– Смотри, Нинушка, камушки от Сваровски
можно заказать цветные. На белом прикольно смотрится!
Невеста прекратила лить слезы и сопли.
– Да? Где? Покажи!
И две головы склонились над каталогом.
Воспользовавшись минутной паузой, я позорно бежала из столовой, нещадно ругая
себя. Ну зачем затеяла глупый спор? Чем ближе день бракосочетания, тем менее
нормальными делаются будущие жены. А уж если невеста еще и беременна, то лучше
дочери жениха от первой жены не высовывать голову из кустов.
На следующее утро я вошла в комнату, где Вика
вновь возилась с какими-то странными красными ветками, и тихо сказала:
– Здрассти.
Женщина подняла голову.
– Ничего себе! Куда вчера пропала?
Понесла горшок в новый кабинет Эльзы и исчезла. Я уж подумала, она тебя на
куски разодрала и росянке скормила.
Я засмеялась.
– Не поверишь – назад дорогу найти не
сумела. Бродила, как герои культового фильма «Чародеи», по коридорам и кричала:
«Люди, где вы?»
Вика взяла секатор.
– У нас так. Новенькие всегда путаются.
– Оригинальная тут архитектура, –
поддержала я разговор.
– Здание строилось в тридцатые годы
двадцатого века, специально для одного НИИ, – мирно начала болтать
Вика, – потом его многократно переделывали, присоединили сюда жилой дом.
Не волнуйся, разберешься. Бери ножницы.
– Эльза предложила мне перейти в отдел
доставки, – решила я начать нужный разговор.
Вика выронила ветку.
– Куда?
– Ну, клиентам развозить горшки, –
прикинулась я наивной дурой. – Говорит, люди зимние сады заказывают, вот
им и приволакивают всякие фикусы. Оклад вроде невелик, зато чаевые дают.
– Видно, ты ей понравилась, –
скривилась Вика. – На моей памяти первый случай, когда Эльза человеку
решила доброе дело сделать. Вот Игорек, тот способен девушке посодействовать.
Джентльмен, блин! И чего ж ты удачу за хвост не уцепила?
– В смысле?
– В отделе доставки лучше, –
завздыхала Вика. – Всегда скосячить можно, никто ведь проверять не станет,
сколько времени ты у заказчика провела. И про чаевые правда.
– Тогда почему сама туда не перейдешь?
Вика присела на стул.
