– Почему? – искренно поразился
следователь.
– Он сын Антона Петровича, порядочного
человека!
– Эх, девушка… – с невероятной грустью
заговорил Селезнев, – кабы вы знали, дети каких людей за наркоту все
готовы отдать…
– Это ошибка! – закричала
Лидия. – Вы перепутали!
– Вадима взяли на месте преступления.
– Он убил девочку? – ужаснулась
Капстынь.
– Бабка Феоктистовых от рака скончалась,
а несколько ампул с наркотиком, который ей кололи как обезболивающее, в семье
осталось, – понуро пояснил Селезнев. – Вадим их нашел и вкатил себе
дозу. Вылезти во двор уже не сумел, его Кира, старшая дочь Феоктистовых,
обнаружила. Она в больнице сейчас, бедняга. Такой шок пережила! Вернулась
девушка домой, а там труп сестры и убийца в отключке!
– Что же теперь будет? – прошептала
Лидия.
– Суд и справедливое наказание.
– У него отец ученый.
– Ну и? – нахмурился майор. –
Для сынков даже больших начальников особых законов еще пока не придумали, хотя
все к тому катит.
– У Антона Петровича жена есть, –
начала вводить Селезнева в курс событий Лидия, – Анна Семеновна позора не
выдержит. Нельзя ли без огласки обойтись? Ну сделайте что-нибудь!
Глава 23
Вадим не прожил после преступления и двух
дней. Его доставили в невменяемом состоянии в больницу, где парень и умер, так
и не придя в сознание.
Утром Антон Петрович ни свет ни заря помчался
в отделение милиции вместе с адвокатом и Лидой, которая ночевала у Каркиных.
– Мой сын не мог убить девушку! –
закричал отец, вбегая в кабинет следователя. – Да, он принимал наркотики…
Но вы же не знаете!
– Чего? – мрачно осведомился
Селезнев.
Антон Петрович рухнул на стул.
– Вадик по глупости сделал себе один
укол, поддался на провокацию. Он мне честно все рассказал, только не назвал
имени того, кто принес дозу. Понимаете, у мальчика было тяжелое детство.
– Да ну? – хмыкнул следователь.
Антон Петрович оперся о письменный стол
локтями.
– Да, ребенку пришлось нелегко. Попытайтесь
понять. Мы с Эльзой не можем жить вместе. Моя жена, Анна Семеновна, очень
больна, у нее много лет назад диагностировали рак, сделали операцию, и с тех
пор моя супруга существует под дамокловым мечом. Я не хотел, чтобы Эльза
рожала, но она самостоятельно приняла решение, и младенец появился на свет.
Господи, такой узел запутался! Я люблю Анну, у нас дочь Людмила. Оставить
супругу не могу, Анна Семеновна тут же умрет. Но есть ведь и Эльза, у нас сын
Вадим. Я люблю Эльзу тоже и не могу оставить ее. Она не открывала мальчику
правду, он считает меня родственником мамы и общается откровенно. Именно мне
Вадик и поведал тайну: некий человек предложил попробовать ему наркотики,
просто так, из интереса. Вадика взяли на «слабо». Дескать, куча народа колется,
а ты боишься. Поймите, он глупый ребенок, с тяжелым детством, считает себя
безотцовщиной, вот и поддался на уговоры. С одного раза у него зависимость
возникла!
Селезнев скривился.
– Эка невидаль! Я тут таких часто вижу, и
все одинаковые истории твердят: схватились за иглу вследствие тяжелых
испытаний. Только брехня это. Какие такие тяготы имелись у Вадима? Мать хорошо
зарабатывает, отец помогает, дом – полная чаша, не голодал, собой не торговал,
босиком в мороз не ходил, побоев не получал. Да не видел он горя!
– Вам не понять, – прошептал Антон
Петрович, – вы не испытывали боли от отсутствия отца.
Следователь хмыкнул.
– Верно, я его не знал и не думал никогда
о нем. Мать умерла, когда мне двенадцати не исполнилось, а тетка с племянником
возиться не пожелала, в детдом сдала.
– Не о вас речь! – взвизгнул всегда
корректный Антон Петрович. – О Вадике! Он не мог убить Полину! Конечно,
вам хочется на мальчика все свалить, дело закрыть, руки умыть! Но он бросил
героин!
Селезнев засмеялся.
– Ваш адвокат наметил неправильную линию
поведения. Вадима взяли на месте совершения преступления, в наркотическом
опьянении, в спальне Феоктистовой полно отпечатков его пальцев. Скажите, ваш
сын лечился в больнице?
Антон Петрович замахал руками.
– Нет, конечно, частным образом.
– Назовите фамилию доктора, –
потребовал следователь.
– Это неэтично, – уперся
Каркин, – нарколог оказывал помощь приватно.
Селезнев кивнул.
– Хорошо, подождите в коридоре, а вы,
девушка, останьтесь.
– Я? – удивилась Лида, до сих пор
тише мышки сидевшая в углу.
– Да, – подтвердил милиционер.
Антон Петрович и адвокат вышли, следователь
глянул на Капстынь.
– Вы ему кто?
– Коллега по работе, – ответила
Лидия.
– Просто сослуживица или еще чего? –
хмыкнул Селезнев.
– Да как вы смеете! – возмутилась
Лида. – Кто дал вам право в чужих делах ковыряться? Мы просто давно
работаем вместе, Антон Петрович начальник, я подчиненная.
– Работа у меня такая – в чужих делах
ковыряться, – серьезно ответил следователь. – И я знаю: у хозяина со
служащей иногда случается любовь. А ваш Антон Петрович еще тот тип – жена,
любовница, дети от разных баб…
– Каркин ученый, – торжественно
произнесла Лида.
– И что, они все ангелы с
крыльями? – вздохнул Селезнев.
Капстынь задохнулась от негодования, а
следователь продолжил:
– Раз посторонняя, то хорошо. Не люблю
сам такое говорить.
– Какое? – вздрогнула Лида.
– Вадим умер, – рубанул
Селезнев. – Передоз.
Капстынь ахнула.
– Ночью в больнице скончался, –
мрачно пояснил следователь. – Отцу, конечно, хочется считать сыночка белым
и пушистым, но он убийца. Просто повезло, что умер, смерть любого оправдывает.
Идите и скажите Каркину…
– Нет! – вскочила Лида. – Сами
говорите! Ишь придумали, за мою спину спрятаться… И зачем сейчас допрашивали
бедного Антона Петровича?
– Разговор окончен, – процедил
Селезнев.
