Я замерла на месте.
– Подвинься, – буркнул один из
санитаров и больно наступил мне на ногу, – чего на дороге встала!
– Господи, господи… – зашептал сбоку
тихий голосок, – вот несчастье-то…
Я повернула голову, увидела женщину примерно
моих лет и еле слышно спросила:
– Кто умер?
– Ох, жуть, убили ее! – жарко
зашептала незнакомка. – В кабинете милиция, нам велели не расходиться,
сидеть смирно. Только страшно, вот все вниз и сошли. И чего ж такое у нас
творится! Может, новое место работы поискать? Сначала Антон Петрович с Анной
Семеновной, теперь вот Эльза Генриховна…
– Глупости-то не болтай! – оборвала
женщину полная старуха со взбитой «башней» на голове. – Каркины заболели.
И зачем кому-то лишать жизни Эльзу?
– Убили ее! – твердила свое моя
ровесница.
– Рая, прекрати!
– Я, Инесса Самойловна, точно знаю.
Старушка хмыкнула.
– Рядом, что ли, стояла?
– Нет, – призналась Раиса, – с
Лизой Веденякиной столкнулась. Шла по коридору, а она мимо летит, сама не своя
– глаза выпучила, руки трясутся, ноги в разные стороны, рот набок! Ну я и
поинтересовалась: «Лизок, чего с таким лицом? Опять крысу в туалете
обнаружила?» А она как взвизгнет: «Эльзу убили! Я ее нашла! Лежит на полу!
Мертвая!» И к себе залетела.
– Куда? – уточнила я.
Женщина глянула на меня.
– К себе, – повторила она, – в
упаковочную. Все знают, Лизка прихлебалка Эльзы, вечно при ней отирается, пыль
с Генриховны сдувает.
– Успокойся! – велела Рае Инесса
Самойловна. – Значит, Эльза лежала на полу. А с чего ты решила про убийство?
– Лизка сказала, – уже со слезой в
голосе сообщила Раиса.
– Она дура, – жестко отрезала
старуха. – Небось, сердечный приступ случился, Эльза уж не молодая. Хотя
сейчас инфаркт и детей настигает…
И тут до меня дошла суть разговора.
– Эльза Генриховна скончалась?
– Ну да, – спокойно кивнула Инесса
Самойловна. Раиса же, истерически зарыдав, бросилась в коридор.
– Эльза Генриховна скончалась… – тупо
повторила я.
– Верно, – подтвердила старуха.
– Еще вчера я с ней разговаривала, –
никак не могла я прийти в себя.
– И что? – равнодушно пожала плечами
пожилая женщина.
– Эльза казалась совершенно здоровой.
– Жизнь такова, – философски
заметила собеседница, – сейчас жив, через пять минут нет. Ну народ! Чего
все вылезли? Нашли интерес!
Выразив негодование, старуха развернулась и
строевым шагом отправилась к кабине пассажирского лифта. Я, пытаясь осознать
произошедшее, пошла вверх по лестнице, ехать с решительной Инессой Самойловной
вместе абсолютно не хотелось.
Коридор наверху, в отличие от холла, был
пустынным. Я добралась до кабинета Лидии и подергала дверь. Заперто!
Пришлось спуститься на первый этаж – вполне
вероятно, что Капстынь стоит в толпе любопытных зевак. Но пространство перед
лифтом оказалось пустым, лишь около кадок со здоровенными фикусами маячила
девочка с лейкой в руках.
– Простите… – тихо сказала я, подходя к
ней.
– Мама! – взвизгнула та и уронила
пластиковую емкость. – Фу, напугали! Разве можно так? Подкрались, заорали…
– Извините, не собиралась причинить вам
неудобства.
– Но так вышло! – сердилась девочка.
– Нечаянно, еще раз простите.
– Ладно, – сменила гнев на милость
собеседница. – Чего хотите?
– Вы не видели Капстынь?
– Примерно час назад она вбежала в сто
сорок вторую, – ответила девочка. – Я еще удивилась. Лидия всегда
спокойная и вежливая, а тут… Она не то что Эльза, хоть о покойных плохо и не
говорят. Эта никогда никому не улыбалась, а уж простых уборщиц ваще не
замечала. Задерет голову и пройдет мимо. Царица, блин. Между прочим, я в
институте учусь, получу диплом и уйду из поломоек. Разве можно человека
презирать, если тот честно зарабатывает? Ведь не ворую! Вот Лидия иная, всегда
остановится и вежливо скажет: «Здравствуй, Леночка! Как дела?»…
– Значит, видели Капстынь в коридоре у
сто сорок второго кабинета? – бесцеремонно перебила я беспечно болтающую
Лену.
– Ага, – кивнула девочка, – она
его пыталась открыть. А видок у нее был! Руки трясутся, вся чем-то красным
перемазана… Я ей говорю: «Добрый день», а она голову поворачивает, вид
безумный, и шепчет: «Это не я, сама упала!» Короче, явно набухалась.
– В смысле, напилась?
– Точно, – кивнула Лена. –
Похоже, пьяная была в лоскуты.
– Лидия алкоголичка? – изумилась я.
Лена захихикала.
– Нет, конечно. Вот Эльза, кстати,
закладывала. Небось, думала, никто не увидит, только ошибка это – уборщиц за
людей не считать. Я ж кабинеты мою, после восьми вечера прихожу. Очень удобно:
и на занятия успеешь, и на работу не опоздаешь. А народ странный! Им главное,
чтобы коллеги не заметили чего, днем, при своих, марку держат, а потом побросают
все и домой. Только затем мой черед в комнаты входить, и теперь я много чего
знаю. Вот, допустим, Семен из отдела оранжерей… Он не цветы подбирает, а такие
стеклянные сарайчики строит. Понимаете?
– Да, – кивнула я, – зимний сад
во дворе. У наших соседей по поселку подобный имеется.
– Наш Семен мачо, – захихикала
Лена, – бицепсы, трицепсы, мышцами играет, всегда в обтягивающих майках
красуется. Ну просто шик! Бабы пачками падают, любая в постель к Семену
прыгнет, только позови! Но он на наших не смотрит. Ходит слух, что Семочка
только с клиентками спит. Строит оранжерейку и заодно хозяйку ублажает, ни одна
устоять не может. Супер?
– Бывают такие мужчины, – кивнула я,
не понимая, отчего ввязалась в идиотский разговор, – правда, лично я
предпочитаю не иметь с подобными экземплярами дело.
– По мне так лучше фаллоимитатор купить,
чем к Сеньке приблизиться, – скривилась Лена. – Но не о том речь!
Знаете, чего у него в столе лежит?
– Упаковка с презервативами? –
предположила я.
