У него был акцент, похожий на тот, с которым говорят в
классических голливудских фильмах. Судя по отсутствию какой-либо теплоты в голосе,
Марианн догадалась, что мужчина по какой-то неведомой ей причине относится к
ней с неприязнью.
— Понятно. — Она не уследила за логикой незнакомца, но в
такой момент ей вообще было трудно о чем-либо думать. — Прошу вас передать мою
благодарность вашему отцу. И скорейшего ему выздоровления!
— Мой отец умирает, мисс Карр.
Марианн изумленно посмотрела на Райфа, у которого, ни один
мускул не дрогнул. Она растерялась, не зная, как себя вести в такой ситуации.
Ее невольно выручил Том Блекторн.
— Райф! Что же ты мне раньше об этом не сказал! —
воскликнул он. — А я ведь и не знал ничего! Ужасно! А когда-то ведь мы все были
хорошими друзьями — твой отец, отец Анни и я. Этакие три мушкетера.
Наступила тишина, и Марианн показалось, что Стид
проигнорирует слова Тома, потому что неотрывно смотрел на нее. Неожиданно Райф
все-таки перевел взгляд на Тома, и она вздохнула с облегчением.
— Я так и предполагал, — холодно ответил он. «Что за
неприятный человек!» — промелькнуло у нее в голове.
Марианн не могла поверить, что можно прийти на похороны и
так сухо, без всякого сочувствия разговаривать с человеком, который только что
потерял родителей. Выпрямившись, чтобы хоть немного уменьшить разницу в росте
с высоченным Стидом, она решительно с ним попрощалась.
— Простите меня, мистер Стид, но я должна пообщаться и с
другими гостями, — сказала Марианн, добавив по себя: «Которые, в отличие от
вас, милые и приятные люди». — Дядя Том, с вами я не прощаюсь. Мы еще
встретимся после приема, как и договаривались.
Для нее Том Блекторн и его жена Джиллиан всегда были родными
людьми, а к их двум сыновьям и двум дочерям Марианн относилась как к своим
кузенам. И очень дорожила их дружбой, хотя все уже жили в разных уголках
Англии.
Как и собиралась, Марианн обошла всех гостей, а затем
присоединилась к Блекторнам, чтобы хоть немного передохнуть среди близких
друзей. Но и в их компании ей не удалось избавиться от странного ощущения, что
Райф Стид не сводит с нее своих голубых глаз. Она спиной чувствовала его
взгляд. Мужчина стоял на том же самом месте, где она разговаривала с ним, но
уже один, и, видимо, просто забавлялся от скуки, наблюдая за ней.
— Кто этот красавчик, которого тебе представил папа? —
спросила Виктория, младшая дочь Тома и Джиллиан. — Что-то я его раньше не
видела. Он откуда?
— Виктория, как тебе не стыдно приставать с подобными
глупостями в такой день! — возмущенно прервала ее миссис Блекторн.
— А что такого, мама? Разве тебе самой не интересно? — Она
снова повернулась к Марианн: — Папа сказал, что это старый друг, но никто из
нас о нем никогда не слышал. И мама тоже, а она-то уж знакома со всеми друзьями
отца.
Марианн улыбнулась. Виктория Блекторн слыла коварной
искусительницей. Она строила политическую карьеру, в чем, надо отдать ей
должное, премного преуспела. Уже все давно знали, что брак и дети Викторию
абсолютно не интересуют, как, впрочем, и любые долговременные отношения.
Ходили слухи, что она разбила уже не одно сердце. Мужчины
один за другим попадали к ней в сети, поскольку высокая стройная рыжеволосая
красавица с голубыми глазами сводила их с ума своей чувственностью и легкой
стервозностью. Виктория умело пользовалась своими чарами, чтобы заполучать тех
из них, на кого падал ее глаз. Было заметно, что Райф Стид вызвал у нее неподдельный
интерес и она наметила его своей следующей жертвой. «Вот и слава богу, будет
ему небольшое развлечение», — с надеждой подумала Марианн.
— Твой папа дружил с его отцом, а не с ним. Как я поняла,
они выросли вместе. И мой отец тоже. Его зовут Райф Стид.
— Стид? — повторила Джиллиан. — А... он, должно быть, сын
Эндрю. Ну конечно, как я раньше не догадалась! Похож на отца, вот только повыше
будет. Эндрю тоже был красавчиком. У сына те же голубые глаза и черные как
смоль волосы, как у Эндрю. Уверена, у него тоже нет отбоя от женщин. Были
времена, когда за твоим отцом, Анни, и за Эндрю девушки табунами бегали. Один
светленький, другой темненький, и оба неотразимы.
— А папа? — обиженно вставила Виктория.
— У твоего папы была я, — с довольной улыбкой ответила
Джиллиан. — Все знали, что я его никому не отдам.
В отличие от матери Марианн, которая в молодости переехала
в Корнуолл со своей семьей с севера Англии, Джиллиан была коренной корнуоллкой
и всегда этим гордилась.
Виктория снова покосилась в сторону Стида.
— Да он с тебя, Анни, глаз не сводит. Какие у него сексуальные
губы, — добавила она и облизнулась. — Нет, трудно выделить что-то одно. Он
весь очень даже ничего.
— Виктория!
На этот раз Виктория поняла намек мамы.
— Прости, — сказала она быстро Марианн. — Я не хотела тебя
обидеть. Но, Анни, ты же хорошо знаешь, как я относилась к твоим родителям.
— Все нормально, не переживай. — Марианн не кривила душой.
Уж лучше непосредственность Виктории, чем все эти тяжелые разговоры с гостями.
— Почему бы тебе не познакомиться с ним? Иди, — предложила она Виктории, понимая,
что той бы очень хотелось пообщаться со Стидом. — Он здесь никого не знает и
будет тебе благодарен за компанию. Ты этим значительно облегчишь ему жизнь.
— Я именно об этом и думала! — Широко улыбнувшись, Виктория
ей кивнула и решительно направилась в сторону одиноко стоявшего Стида.
— Ну и дела! — недовольно покачала головой Джиллиан.
Остальные члены семьи Блекторн только усмехнулись. — Готова поспорить, он ее
сегодня пригласит на ужин. Что у меня за дочь! Любого может охмурить.
Разговор перешел на другую тему, и Марианн через некоторое
время продолжила обходить гостей. Ей было совершенно все равно, с кем будет
ужинать вечером Райф Стид. Он произвел на нее впечатление одного из самых
грубых и невежливых людей, с которыми ей приходилось сталкиваться, и она надеялась,
что им больше не придется общаться. Скорее всего, так оно и будет, ведь уже в
скором времени Стид отправится к себе в Штаты. Конечно, ему будет приятно
внимание Виктории. Только такой женщине, как она, по силам заинтересовать его.
Когда Марианн, не удержавшись, бросила любопытный взгляд в
поисках Виктории и Райфа, то увидела, что к ним уже успели присоединиться
остальные члены семьи Блекторн. Все они дружелюбно общались и улыбались.
Почему-то Марианн почувствовала себя покинутой друзьями, как будто те предали
ее, оставив одну. Она ощутила, что у нее вновь увлажнились глаза. Ни мама, ни
папа больше не придут к ней на помощь!
«Не глупи! — осудила себя Марианн и, нахмурившись, подошла
к окну. — Я уже давно не ребенок. Мне двадцать семь лет!» Пять лет она жила
независимо от родителей в Лондоне и успешно работала врачом-реабилитологом в
больнице. Однако успокоить себя Марианн не удалось.
