— А чего ты от меня хочешь, Гарри? Откровенных признаний? В
чем? — прямо спросила его Джина.
— Я не самовлюбленный болван, который жаждет женского
обожания, как ты могла обо мне подумать! — раздраженно бросил Гарри.
— Но я никогда этого не говорила. Я отношусь к тебе с
искренним уважением.
— Знаешь, Джина, в офисе ты всем всегда казалась холодной и
неприступной женщиной. Ты принципиально обходила в разговорах тему личной
жизни, никогда не нагружала других своими проблемами и заботами. Мой отец
обожает тебя не только за твой высокий профессионализм, но, в первую очередь,
за глубокий ум и ровный характер. Сколько я тебя помню, ты никогда не позволяла
себе эмоциональных вспышек, даже когда имела на это формальное право. Ты имеешь
необыкновенную способность улаживать все конфликты еще на стадии их
возникновения. И я знаю людей, которые считают тебя фанатичной труженицей,
отказывая тебе во всевозможных женских слабостях. Я бы не рискнул рассказать
тебе о своем браке с Анной, если бы не был убежден в обратном. Мне кажется, ты
настолько цельный человек, что не нуждаешься в общественном одобрении своего
образа жизни. И женская чувственность твоя не подавлена, как считают многие. Она
в самом развитии. Но ты отличаешься от прочих женщин, которых я знаю, тем, что
тебе нужно много больше, чем им, для того, чтобы открыть себя другому человеку.
Я прав?
— Ты наговорил мне столько приятностей, дал столько лестных
характеристик, что мне сложно с тобой не согласиться, — рассмеялась Джина. —
Меня и впрямь все в офисе считали сухарем? — спросила она.
— Все, кроме отца и меня, — ответил Гарри.
— И какие же у вас были основания думать иначе?
— Чутье, — коротко объявил мужчина.
— А если ты ошибаешься, и я именно тот сухарь, какой меня
все видят? — осведомилась она.
— Я не ошибаюсь. Не забывай, я видел тебя в одной футболке
на полу подсобки, кормящей щенят, — многозначительно произнес хозяин дома.
— Даже если ты прав, Гарри, я уезжаю в Лондон, где в
понедельник утром пойду на новую работу. А нынешнюю свою квартиру я должна
освободить к вечеру субботы. Гарри, все уже решено.
— Жилье — это не проблема, Джина. Ты могла бы пожить у
родителей или у меня в комнате для гостей, пока не подберешь себе что-то
подходящее, — предложил он.
— Гарри, ты словно бы меня и не слышал вовсе! — изумленно
воскликнула Джина, всплеснув руками. — К чему все эти уговоры, можешь ты мне
сказать?!
— Знаешь, Джина, я ведь не спал всю эту ночь, поэтому
слышал, как ты сошла на кухню...
— Мне очень жаль...
— А знаешь почему? — спросил он.
— Ну говори же, я слушаю.
— Ты мне нравишься. И нравишься не как человек или как
коллега... Хотя не без этого. Ты необычная женщина. Ты и сама знаешь про себя,
что красива. Но я сейчас говорю не об этом. Красавиц много... Но есть в тебе
что-то исключительное, завораживающее, что понимаешь далеко не сразу. С одной
стороны — ты прямолинейна и решительна. И в то же самое время, как бы
чистосердечна ты ни была, никогда не знаешь, что у тебя на уме, что ты
скрываешь...
— Ничего я не скрываю, — тотчас возразила ему Джина.
— Неправда. Ты никого не допускаешь в ту область, которая
касается твоих сокровенных чувств. А мне бы так хотелось узнать, что творится в
твоей душе.
— И поэтому ты не хочешь, чтобы я уезжала в Лондон, где меня
ждет престижная и высокооплачиваемая работа, круг университетских друзей, новая
интересная жизнь... Ты эгоист, Гарри.
— Да, я эгоист, и поэтому не хочу, чтобы ты уехала прежде,
чем я успею узнать тебя ближе, — откровенно признался Гарри, проведя рукой по
ее густым рыжим волосам.
Джина вздохнула, насупившись, и недовольно покачала головой.
— Гарри, связь на одну ночь меня не интересует.
— Одной ночи и мне будет мало, - кивнул он.
— А сколько ночей для Гарри Бридона в самый раз? — резко
осведомилась она.
— Я никогда не загадываю на далекую перспективу, —
легкомысленно отмахнулся он.
— А я предпочитаю заранее побеспокоиться о своем будущем.
Поэтому и считаю нужным ехать в Лондон именно теперь.
— Ты не понимаешь меня? — спросил Гарри.
— Я все отлично поняла и еще раз убедилась в том, что не
имею права передумать... Ты предлагаешь мне секс. Правильно?
— Зачем так упрощать? Я бы никогда не посмел предложить
тебе просто секс. Я надеюсь, что общение со мной ты тоже найдешь увлекательным.
— Гарри, тебе уже принадлежит девяносто девять процентов
всех женщин твоего окружения. Но тебе, оказывается, этого мало.
— Одному мужчине ты позволяешь опрокинуть свою жизнь с ног
на голову, а мне не позволено даже выразить свое отношение, — не без обиды
отозвался он.
— Когда Анна хитростью пыталась удержать тебя, ее попытки
вызывали в тебе отвращение, — деликатно напомнила ему Джина.
Глава 5
Гарри заметна напрягся после ее слов и отстранился. Девушка
моментально пожалела о сказанном. Но было поздно. Боясь испытать обиду, она
сама невольно причинила ее любимому человеку.
Джина уже давно поняла, что влюблена в Гарри, а теперь знала
это наверняка. И пока это чувство ничем ей не угрожало, она надеялась, что со
временем все развеется. Но когда осознала, что увязает в своей любви, приняла
решение вырваться из омута неизреченного чувства. Джина восхищалась Гарри, она
обожала в нем именно те черты, которые в большой концентрации определяли его
главные недостатки: легковесность, непостоянство, влюбчивость. Ее очаровывал
его веселый нрав, непринужденность в общении, остроумие, предприимчивость,
естественная обходительность, полудетская беспечность, добродушие,
отходчивость. И в этих же его свойствах она видела главную опасность для себя.
— Прости, - проговорила Джина. - Я имела в виду совсем
другое. Я вообще не считаю возможным сравнивать эти обстоятельства. Мне не в
чем тебя упрекнуть, Гарри.
Но ее слова не возымели действия. Гарри Бридона не так
просто было оскорбить, но ей, похоже, это удалось. Джина внутренне сокрушалась
о неудачно высказанной мысли.
— Спасибо, что дала мне возможность взглянуть на
собственные поступки с другой стороны, — холодно произнес он.
Джина на мгновение замерла. Она пыталась сообразить, для
чего ей так хочется разуверить этого мужчину, вернуть себе его расположение,
утраченное одной необдуманно брошенной фразой. Не правильнее ли оставить Гарри
с мыслью, что между ними не может быть никаких отношений?
Она виновато опустила глаза. Ей самой было горько до слез. У
нее не было привычки походя ранить чувства людей. Наоборот, она всегда боялась
причинить кому-либо боль.
