В обед зазвонил ее мобильный. Номер не
определился, выскочили одни восьмерки, как случается, когда из автомата звонят.
Странный голос, не понять, то ли мужской, то ли женский, сказал: «Тайное
становится явным».
Вера похолодела.
– Вы кто? – в полнейшем ужасе воскликнула
она.
В ответ полетели гудки. Понятно, какие мысли
заметались в голове девушки.
Около восьми вечера голос прорезался снова.
– Огонь не скрывает следы, – сказал он.
– Что? Что? Что? – принялась бестолково
выкрикивать Вера. – Не бросайте трубку!
– Долгов не пересекал границу и не садился в
самолет, – продолжал таинственный некто, – это легко проверить.
– Что вам надо? – взмолилась Вера. –
Денег? Сколько?
В трубке раздался треск, и вновь полетели
короткие гудки.
Несколько дней этот самый некто издевался над
Верой, звоня ей и произнося жуткие фразы: «На пилке остались отпечатки пальцев
– железо не горит»; «Личность человека можно установить по зубам»; «Родители
Кирилла поднимут шум уже скоро, забеспокоятся, отчего сыночек им не звонит»;
«Не вздумай уволиться, за тобой следят»…
За три дня некто довел Веру (мысленно она
стала называть звонившего просто – оно) почти до сумасшествия. У девушки
тряслись руки, дергалось веко, пропали аппетит и сон.
– Почему ты не завела себе новую
SIM-карту? – удивилась я.
– Оно запретило. Оно за мной постоянно
смотрело, – забубнила Вера. – Могло, например, звякнуть и сказать:
«Идешь по улице? Зачем зеленую куртку надела? Такой цвет убийцам не к лицу». Оно
сразу приказало: «Сменишь номер, мигом новый раздобуду, и еще хуже станет».
– Бред, – пожала я плечами. – Это
твое оно денег не просило?
– Нет, – хмуро ответила Вера. –
Потом оно мне велело: «Придешь домой, за трубу глянь».
– Какую?
– У нас на лестничной клетке, – пояснила
девушка, – в углу, у окна, здоровенная трубища тянется.
– Ты с дачи съехала?
– Ясное дело, – фыркнула Вера. – К
старухам вернулась. Кстати, они почему-то присмирели, воспитывать меня
перестали. Ах, да это неинтересно… В общем, я туда, куда оно велело, нос
сунула… мама дорогая!
– Что?
– Пакет там с костюмом оказался. С тем самым,
который мы с Кириллом покупали. Внутри еще фотка имелась: мы в кафе сидим, в
«Ателло», а упаковка с одеждой на полу. На снимке в углу дата и время.
– Да уж! – выдохнула я.
– Угу, – кивнула Вера. – Получается,
все оно про меня знает: где живу, куда хожу, во что одеваюсь. Вот жуть-то где!
Поверь, я не убивала ни кота, ни Кирилла. Вернее, не планировала ничего
подобного, не собиралась никого лишать жизни. Да такого просто не могло быть! И
я не сумасшедшая! Просто ужас! Как в кино!
– А почему ты сегодня оказалась под диваном в
примерочной кабинке «Зубастого арбуза»?
Вера прикрыла глаза.
– Оно позвонило и спросило: «Тебя еще не
поймали? Странно. Хотя, наверное, просто не нашли основную улику».
– А ты как отреагировала?
Верочка скрючилась на стуле.
– Заплакала, стала умолять, мол, оставьте меня
в покое. А затем сообразила и закричала: «Ну и какая улика?» И тут оно сказало:
«Ты убила Кирилла, решила себя в порядок привести, вошла в бутик, схватила
вешалку, вроде на примерку платье, в кабинке причесалась, кровь с рук платком
оттерла и швырнула его под диван. Хочешь остаться в живых, иди, добывай
сопливничек. И вообще, лучше тебе повеситься самой, а то в камере пожизненного
заключения очень плохо!»
– И ты поверила в подобный бред?
Вера закивала.
– Ну нельзя же превращаться в идиотку, –
вздохнула я, – ночью магазины закрыты.
– А вот и нет, «Зубастый арбуз»
круглосуточный.
– Ладно, – кивнула я, – пусть так.
Но почему продавцы разрешили ночью войти в пафосный бутик женщине с явными
следами безумия на лице и с кровью на руках, а? Ты помнишь свой визит в
магазин?
– Нет, – простонала Вера, – очнулась
в домике на полу.
– Так какого черта ты туда вернулась, если
побежала в бутик приводить себя в порядок?
– Понятия не имею.
– Ладно, есть еще вопросы. У них что, нет
уборщицы? Платок спокойно лежал и ждал тебя? И еще. Вот ситуация с котом. Ты
его схватила и убила пилкой, так?
– Выходит, да.
– Животное легко с жизнью не расстанется,
думаю, несчастный Барсик сопротивлялся изо всех сил.
– Верно, все ноги мне расцарапал, колготки
изодрал, – мрачно подтвердила Вера.
– Значит, твои ноги выглядели ужасно? –
уточнила я.
– Ага, все в ссадинах были.
– Или в царапинах?
– Да какая разница! – отмахнулась
собеседница.
– И все же попробуй вспомнить.
Вера прикусила нижнюю губу.
– Мне Кирилл все ранки зеленкой залил, –
в конце концов сказала она, – и мазью какой-то замазал, противной. Вид был
ужасный, потом пришлось в брюках ходить, но зажило быстро. Нет, ничего про
внешний вид ран не скажу, а так – поболело и перестало.
– У тебя кошка когда-нибудь имелась? –
поинтересовалась я.
– Нет, – помотала головой Вера. –
Почему спрашиваешь?
– Сейчас объясню, только ответь еще на ряд
вопросов. Руки у тебя после борьбы с котом не пострадали?
– Нет.
– Голова после смерти Кирилла болела хоть раз?
– Нет.
– Где ты лекарства от мигрени брала?
– В буфете, в ящичке.
– Не в аптеке?
– Ну… сначала, конечно, там, а затем уж дома.
– Значит, обезболивающие средства некоторое
время лежали в буфете?
– Не бегать же всякий раз за таблеткой в
аптеку, – вздохнула Вера, – да и не продают у нас анальгин порционно.
– Ясненько. Еще моментик. Ты очнулась в
каком-то домике, у двери?
– Да.
– Кирилл лежал в углу?
– Да.
– Лицо в крови, из шеи торчит пилка?
– Да, да!
– Потом вспыхнул пожар?
– Да, да… Я… я… не помню!
– Ты зажигала спички?
– Нет.
