– Мне… эээ… понадобится защитный крем, раз уж мы весь день проведем на солнце.
Аристократичная бледность была ее отличием. Она не могла позволить себе вернуться в Лондон с загаром. У нее фотосессия на следующей неделе.
Но сегодняшний день принадлежит ей, и только ей.
– Сюда! – позвал Нилл.
Пока Джемайма выбирала крем и очки, Нилл накупил провизии. Он закинул пакеты в лодку, откуда неожиданно испарились все члены команды, и протянул Джемайме руку.
Она кивнула на пакеты.
– Закупился на неделю?
– Не волнуйся. Я должен вернуться сегодня вечером. Не забывай, у меня есть работа.
– Тогда зачем столько всего?
– Для пикника. Там есть кое-что и для тебя.
– Для меня? Ты купил мне подарок? Еще один?
Нилл склонился к ней и заглянул в ее глаза.
– Мне пришлось угадать размер.
– Что-то еще из того, что можно носить? – Джемайма покраснела.
Ее голос прозвучал неуверенно, как-то тонко.
Девушка возненавидела себя за это, но поделать ничего не могла.
Нилл довольно выпрямился.
– Вот. – Он достал из сумки пару шлепок на лентах.
– Что за?.. – Джемайма машинально взяла их.
– Сланцы, – пояснил Нилл. – Я говорил вчера. Ты не можешь гулять по пляжу на каблуках. Но и босиком гулять нежелательно. Там бегают морские обитатели. Можно напороться на иголку или тебя покусают. Так что надевай сланцы. И купаться, кстати, тоже лучше в них.
– Сп-пасибо.
– Мне приятно.
Он невероятный, неожиданно подумала Джемайма.
Он так улыбался, что у нее возникло ощущение, будто он знает об этом.
Нилл показал Джемайме устройство лодки и стал готовиться к отплытию. Выйдя в открытое море, Нилл оставил штурвал, сел рядом с Джемаймой и подставил лицо солнцу.
– Здорово, да?
– Ты часто это делаешь? – поинтересовалась она в ответ.
– Что? Похищаю ничего не подозревающих женщин? Или хожу в море?
– Ходишь в море, разумеется. И кстати, я могу себя защитить, чтобы ты знал.
– Хорошо, – рассмеялся Нилл.
– Значит, ты часто плаваешь?
Нилл встал. Ветерок трепал его темные волосы. Теперь, без рубашки, ясно видно, что он в отличной форме. Его мускулы не были излишними, накачанными на тренажерах, как у мужчин-моделей, с которыми она работала. Это были настоящие мускулы.
О да, Нилл невероятный! Джемайма не встречала никого, похожего на него.
– В эти дни нет, – отозвался он, глядя на горизонт. – Мальчишкой я постоянно ходил на лодке. У нас было озеро. И пока другие ребята катались на велосипедах, я учился управлять лодкой.
– Ты родился на Пентакосте?
– На острове? – удивился Нилл. – Нет. Почему тебе это пришло в голову?
– Из-за твоей лодки.
– О, эта… Она не моя. Одолжил у ребят. У меня больше нет своей лодки. Ни на Пентакосте, ни еще где-либо.
Неужели это сожаление слышится в его голосе? Джемайма не считала Нилла склонным сожалеть о чем-то. Она была уверена, что он считает сожаления пустой тратой времени.
– Почему? Слишком дорого?
– Из-за стиля жизни, я бы сказал. Я постоянно в разъездах. Если постоянно живешь на чемоданах, нет времени на лодку где-нибудь в тихой бухте.
Или на семейный дом, подумала Джемайма.
– Ты сам выбрал кочевую жизнь?
– Вроде того. – (Джемайма промолчала.) – Хочешь узнать все о моей бурной жизни?
Да! – мысленно выкрикнула она.
Но безмолвная дуэль продолжалась, и девушка пожала плечами, будто ей было абсолютно все равно. Однако это оставляло выбор за ним. Но как она хотела, чтобы он поделился с ней подробностями своей жизни!
– Ладно. – Нилл потянулся. – Я сбежал из дома, когда мне было семнадцать лет.
– Сбежал? – не на шутку удивилась Джемайма. – С тобой плохо обращались?
– Меня не избивали, если ты об этом. Я поссорился с мачехой. Брат решил приструнить меня. Я послал обоих к черту, украл лодку и был таков.
– Брат? А где был твой отец?
– Уехал разводиться. Но мы этого тогда не знали. – Нилл рассмеялся. – Не смотри так. Мы еще та семейка.
– Говоришь так, будто лучше жить в приюте.
– О, одна-две мачехи были нормальные. А мой братец – конченый мерзавец. Совсем как отец.
Джемайма чуть не расплакалась. Она пожалела, что не купила носовой платок, и постаралась незаметно всхлипнуть. Не удалось.
– Эй, – он взял ее за подбородок и повернул к себе. – Это было давно.
– Просто я люблю родителей. И у меня замечательная сестра. И так ужасно, когда родственники ненавидят друг друга. – Джемайма уже не скрывала, что хнычет. Она утерла лицо рукой. – Мне нужна салфетка.
Нилл подал ей бумажные платочки. Джемайма высморкалась и утерла слезы.
– Ты больше не виделся с родными, я так понимаю.
– Не был дома больше пятнадцати лет. Отец умер, а братец… ты слышала о привычке англичан иметь наследника и подстраховку?
– Что?
– Ну, у англичан есть сын и наследник, который получает почти все, и еще один сын для страховки, если с наследником что-то случится. Так вот я – запасной вариант.
– Поэтому ты стал игроком? – Джемайма снова высморкалась. – Чтобы насолить семье?
– Для девочки из хорошей семьи ты, кажется, хорошо разбираешься в жестокости.
– Иногда мне хотелось сделать что-нибудь им назло, – призналась Джемайма. – Но это длилось недолго. А ты не устаешь от этого?
– О, я был рожден для игры, – уверил он ее. – У меня фотографическая память, и с цифрами я в ладах.
– Раз ты так говоришь…
Но глядя на него сейчас, Джемайма подумала, что Нилл рожден для странствий.
– А тебе когда-нибудь хотелось заниматься чем-нибудь другим?
– Однажды, может быть…
И Нилл принялся рассказывать Джемайме о Пентакосте и об острове, на который они направляются. Он прерывался, только чтобы попросить ее подвинуться или надеть шляпу.
Неожиданно ветер унес шляпу в море.
– Черт! Теперь у меня нет шляпы.
– Ошибаешься. – Нилл выудил откуда-то соломенную шляпу с вишенками.
– Кажется, ей больше лет, чем нам обоим.
– Не говори так. Это шляпа бабушки Элли. Я стащил ее сегодня утром. Надень. Здесь солнце не такое, как в Европе.
