— Предложение? Хммм… Скорее, похоже на приказ.
Он сделал вид, что не слышал.
— Вы можете не знать имена в моем CV, но поверьте мне на слово — это великие люди, занимающиеся защитой окружающей среды. Сегодня вечером мы с Рамоном идем на прием, где будут присутствовать большинство из них. Для вас было бы весьма полезно пойти с нами.
Холли с трудом верила своим ушам.
— Вы хотите взять меня с собой на прием?
Джек посмотрел на нее сверху вниз.
— Это же не свидание. Это чисто деловая встреча.
Холли смотрела на него, соображая, что бы ответить этому человеку относительно его распрекрасных практических советов. Но, к своему бессильному негодованию, смогла выжать из себя только чисто женское:
— А… а что я надену?
Джека это явно не заинтересовало.
— Ничего пышного. Простой деловой костюм подойдет.
У Холли невольно вырвался смешок.
— Можно подумать, у меня он есть!
Он постарался смутиться.
— Конечно, нет… Но…
— Я могу надеть маленькое черное платье, — предложила она.
— Покажите.
Она показала. Дешевое облегающее платье-стрейч, с длинными рукавами и короткое. Холли мрачно растянула его на руках.
— Я его купила, когда нашла работу в джаз-банде, в Дублине. Выглядит мятым, но, когда его надеваешь, все складки просто растягиваются.
Джек кивнул:
— Сойдет.
Платье произвело даже больший эффект, чем просто «сойдет». Когда Джек с Рамоном увидели ее, спускающуюся в холл отеля, они не узнали Холли в этой надушенной женщине с аккуратно уложенными золотисто-каштановыми волосами и переливающимися сережками в ушах. Платье туго обтягивало ее фигуру.
— Вот это да! — с истинно мужским восхищением воскликнул Рамон.
Джек никак не мог справиться с потрясением. Куда исчезла та девчонка из кафе? Он уже видел Холли Дент, или Лэнсинг, или как ее там, испуганной, сердитой, воинственной. Но теперь это была великолепная, соблазнительная женщина. И нельзя сказать, что Джеку это не понравилось.
Впрочем, он себе в этом не признался. Весь вечер он провел под маской холодной учтивости.
— Вы хоть изредка бываете вежливы с людьми? — поинтересовалась Холли, когда он холодно отбрил одного слишком назойливого издателя. — Он ведь просто делает свою работу.
Джек передернул плечами:
— Неважно.
— А я думала, вы верите в братство всех людей на Земле, — ядовито сказала она.
— Может быть. Но если женщине доверить камеру, мир встанет с ног на голову…
— Какой женщине?
Джек пожалел, что не сдержался.
— Одна женщина-фотограф. Работает у него… она все это и организовала.
— И вам она неприятна тем, что она женщина? — Холли покачала головой. — Ваши предрассудки меня удивляют.
— Как женщина она мне нравится. А вот ее идеи — нет.
Холли усмехнулась.
— Значит, женщинам вообще не полагается мыслить? Вам кто-нибудь говорил, что вы — ископаемое?
— Из-за того, что я не согласен превращаться в законодателя моды? — рявкнул Джек.
— Так вам предлагали позировать для журнала мод? — изумленно спросила Холли.
— Да. У меня же другие цели в жизни. Я стараюсь исправлять последствия вреда, наносимого природе, — наконец сказал Джек. — А эти рауты и встречи — цена, которую я плачу за то, чтобы получить нужные средства.
— Извините, я не подумала… — Она взяла его за руку, стараясь изобразить жест примирения. Не получилось. Джек нахмурился. Поэтому Холли быстро выдернула руку, с блеском в глазах и очень неубедительным веселым смехом. — Почему вы так мрачны?
— Я не мрачен.
— Нет, мрачны, и даже слишком. — Она отпила глоток вина, засмеялась, глядя на него через стекло бокала.
— Вы всегда так себя ведете? — раздраженно спросил он.
Тут Холли рассмеялась уже вполне искренне.
— Стараюсь.
— В таком случае меня очень удивляет, что ваша семья хочет, чтобы вы жили вместе.
Как только эти слова сорвались у него с языка, он пожалел о них. Даже раньше, чем с ее маленького личика вдруг сползла улыбка.
— Мне не следовало так говорить. Теперь моя очередь просить прощения.
— Не стоит беспокоиться.
Весь остаток вечера она провела в подавленной задумчивости. Когда они вернулись в отель, она не пошла с Джеком и Рамоном в бар, а, односложно пожелав спокойной ночи, удалилась к себе.
— Черт, — пробормотал Джек сквозь зубы.
Рамон заказал пару бренди, и они сели за столик под розовой лампой-ракушкой. Бар был наполовину заполнен посетителями. Рамон сразу перешел к делу:
— Что ты собираешься с ней делать?
— А что я могу? Самый лучший выход для нее — выйти за меня замуж.
Рамон мудро придержал свое мнение при себе.
— Она просто никак не поймет сама, нужна ей моя помощь или нет, — раздраженно сказал Джек.
— А какого рода помощь ты ей можешь предложить? — спросил практичный Рамон. — Если уж женитьба не годится.
Джек сердито пожал плечами.
— Я еще не думал. Наверное, работу. Найти ей место, где она сможет спокойно жить и заниматься делом. Я еще не очень хорошо понимаю, как…
— Смотри, — вдруг перебил его Рамон. — Вон она.
Холли пробиралась между столиков, лицо ее было белым как полотно. Джек вскочил.
— Что случилось?
— Бренден, — срывающимся голосом сказала она, подойдя к ним. — Он был здесь. Здесь!
Она протянула Джеку листок бумаги. Ее рука так сильно дрожала, что листок трепетал, словно на ветру. Джек взял бумажку и сунул ее в карман, потом обнял Холли за плечи и быстро обвел глазами весь зал.
— Я его не вижу.
— Он вернется, — пролепетала Холли. Казалось, она вот-вот упадет.
Джек подтолкнул ее к выходу.
— Надо выбираться. Идем, Рамон.
Они вошли в ее номер. Джек усадил Холли в кресло и мельком просмотрел смятую записку. Бренден действительно предупреждал, что еще вернется, но с представителями закона.
Джек сел, обеспокоенно глядя на Холли.
— Здесь Франция. Он очень скоро убедится, что не может просто так увезти человека вашего возраста против воли.
Ее рука, лежавшая на столике, дрожала так, что браслет стучал по его поверхности. Джек накрыл ее своей ладонью.
