— Джек создан для того, чтобы кого-то защищать. Он думал, что ей нужна его помощь.
Холли так и застыла на месте.
— Я оказалась заменой Сюзанны Монтихо? — выдавила она наконец.
— Разумеется, нет! — вскинулся Рамон. И, словно поворачивая нож в ране, пояснил: — В нее он был влюблен.
Когда Холли вышла от Рамона, было уже темно. Факел помог ей найти дорогу к своей палатке. Лагерь казался гораздо больше и неуютнее, чем при дневном свете.
Джек сидел с ноутбуком на коленях. Когда она вошла, он поднял голову.
— Куда ты пропала? Я тебя потерял.
— Немного выпила с Рамоном.
— О? — его брови сдвинулись.
Холли почувствовала неодобрение.
— Он единственный человек, кого я здесь знаю.
— Ты знаешь меня.
Перед Холли снова возникло видение: Сюзанна Монтихо и Джек перед ней на коленях.
Его брови сдвинулись еще сильнее.
— Не нравится мне это. Может быть, поговорим?
Холли беспомощно покачала головой.
Джек яростно набросился на клавиатуру ноутбука. Потом с мелодичным звуком выключил его, захлопнул и отложил в сторону.
Холли следила за ним, стараясь выкинуть из головы слова Рамона.
В нее он был влюблен. В нее он был влюблен.
Только бы сдержаться!
В конце концов, что ей за дело до того, какую женщину когда-то любил Джек? Что такого в том, что он не рассказал об этом ей? Почему он должен был рассказывать? В Холли он не влюблен. Может быть, он ее желал, но это длилось недолго и только заставило его пожалеть о порыве. И все. Он совершенно четко дал это понять сегодня утром.
Это больше не повторится.
Если начистоту, то сегодняшнее утро было хуже всего рассказанного Рамоном. В ее сердце крепко сидела острая заноза.
— В чем дело? — тихо спросил Джек.
Холли потерла глаза.
— Наверное, устала.
— Да, день был длинный, — согласился он, не переставая пристально глядеть на нее. Словно следил.
Он инстинктивно шагнул к ней, но Холли испуганно подняла руку. Он замер.
— Прости, — сказала она, отворачиваясь. — Слишком много континентов пролетели за день. Я не привыкла, как ты…
— Значит, вот в чем дело, — суховато сказал он.
— Конечно. Мне надо как следует выспаться.
Ей немедленно вспомнилось, как они выспались прошлой ночью, и, смутившись, Холли замолчала. Закрыла глаза.
Молчание затянулось.
— Это сложная ситуация. Для нас обоих, — ровным тоном сказал Джек.
Казалось, он чего-то ждет от нее. Но чего?
Это больше не повторится.
Пока Джек не видел, Холли стиснула руку в кулак и прижала ко рту, чтобы не закричать. Джек напряженно сказал:
— Тебе надо побыть одной, отдохнуть. Я как раз хотел поговорить с Рамоном. Так что оставляю тебя. — Он помолчал, потом, не дождавшись ответа, негромко добавил: — Я тебе уже говорил. Ты не обязана делать то, чего делать не хочешь. Запомни это.
Холли резко обернулась. Но полог палатки уже закрылся за ним.
Когда он вернулся, Холли уже перестала его ждать.
Часы ожидания превратились для нее в настоящую пытку. Она выключила свет и залезла в спальный мешок, но заснуть не смогла, только ворочалась с боку на бок, мысли ее прыгали от одного к другому.
Она поставила его на колени.
Холли снова повернулась в постели, стараясь улечься поудобнее.
Он был в нее влюблен.
Какая жесткая кровать! Она снова перевернулась.
Да, конечно, представить себе Джека влюбленным она могла. Наверное, он так же верен и постоянен в этом чувстве, как и во всем остальном. Но почему тогда он прошлой ночью занимался с ней любовью так, что Холли, не знай она его лучше, приняла бы это за любовь? Но Джек вкладывает в любовь всю душу и сердце…
Это больше не повторится.
Спальный мешок безнадежно смялся. Холли еще раз перевернулась и попыталась выбраться из мешка. В этот момент полог хлопнул и в палатку вошел Джек.
Сделать вид, что спит, Холли не могла. Как и скрыть то, что смотрит прямо на него. В два шага он оказался рядом. Прижал ее к себе. Его руки были сильными и жесткими, а губы — голодными и жадными.
Холли освободилась от мешающей простыни. Она так же жадно ласкала его тело, как и он ее, так же горячо и бесстыдно. Не говоря ни слова, они упали на кровать. Даже когда ее волосы запутались в стянутой с него футболке, она не проронила ни звука. Молчаливыми неистовыми ласками они подводили друг друга к самой вершине. Чтобы вместе спрыгнуть с нее.
Утром Джека в палатке не было. Его спальный мешок был аккуратно сложен на соседней кровати, а поверх лежала записка:
«Ушел с геологами. Рамон или Манолита Санчес расскажут тебе, что делать».
Холли положила листок на место. Никакого чувства. Ни слова, показывающего, что прошедшая ночь что-то значит… что их брак что-то значит. Даже дружескому тону не нашлось места в этой короткой записке.
Холли задала себе задачу. Ей надо продолжать жить своей жизнью. И для начала — встать с кровати.
Она начала с умывания, строго придерживаясь правил экономии воды. Потом спустилась вниз.
Рамон как раз приготовился к уходу. Но, увидев Холли, сначала показал ей, где выпить кофе, и познакомил с женщиной с мобильным телефоном и измученным лицом.
— А, переводчица, — приветствовала ее женщина. — Черт, я вам очень рада. Сможете справиться с французским?
Так начался один из самых длинных дней в жизни Холли.
Она переводила для группы иностранных гостей. Проверяла запасы провизии. Помогала повару. Переводила документацию, а потом разъясняла результаты местным рабочим и инженеру-финну.
К вечеру, как и предсказывал Джек, от усталости у Холли слипались глаза.
— Я не могу есть, — сказала она Рамону, пытавшемуся впихнуть в нее ужин. Она развернулась, чтобы уйти, но остановилась. — Ты не видел Джека? — спросила она самым небрежным тоном.
Рамон был слишком уставшим, чтобы что-то заподозрить. Он запустил пальцы в грязные волосы.
— Он пошел вверх по ручью с разведывательной партией. Не думаю, что они сегодня вернутся.
— Не сегодня? — Холли резко обернулась, слишком испуганная, чтобы это скрывать.
— Это, конечно, зависит от того, что они там найдут. Но аэрофотосъемка показала, что повреждений очень много. — Рамон нахмурился. — Он тебе об этом не говорил?
