— А когда занимался со мной любовью?
— Ну же, — резко сказал он. — Ты не можешь до такой степени не разбираться в мужчинах. Я просто хотел тебя.
Холод уже причинял боль. Все, чего ей хотелось, — это чтобы Джек обнял ее. Пусть он ее не любит. Пусть она ему не нужна.
Холли мягко спросила:
— Значит, больше ты меня не хочешь?
Джек с силой запустил пальцы в волосы.
— Не надо начинать игру, которую ты не хочешь закончить.
— А если я хочу?
Джек замер.
И, делая последний шаг, она сказала:
— Я твоя жена. И я хочу чувствовать себя твоей женой.
Она провела ладонью по его груди, чувствуя под рубашкой биение его сердца. Прижалась к нему. На миг Джек застыл, словно скала. И только бешеный стук сердца выдавал его.
Холли подняла обе руки. Запустив пальцы в его густые влажные волосы, она пригнула его голову к себе, навстречу поцелую. Он застонал. Но ее губы заглушили этот стон.
Снаружи дождь продолжал стучать по камням. А здесь, в сырой пещере, они были одни, словно последний мужчина и последняя женщина на земле. Или первые.
Холли бесстыдно стянула с Джека одежду. Его ласки заставляли ее корчиться в судорогах наслаждения, стонать и кричать так, что дрожали своды пещеры. И наконец остатки холода исчезли от его ласк.
И только потом, когда они лежали на каменном полу пещеры, он нанес неожиданный удар.
Лениво потянувшись, он ласково промурлыкал:
— Ну что, теперь ты чувствуешь себя моей женой?
Но он не сказал ни слова о том, что сам чувствует себя ее мужем.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Неделю спустя Холли нанесла визит юристу в Лондоне.
— Ужасная неразбериха, — сказал ей мужчина, сидящий напротив нее за широким дубовым столом, и нахмурился.
Холли хорошо помнила это выражение лица. Это был адвокат ее матери, который привез ее в Дорчестер на встречу с отцом-американцем. И он же обрушил на ее голову новость, что Деннис намерен взять ее с собой в Лэнсинг-Миллз и что помешать ему ничем нельзя. Тогда он был полон сочувствия, но непреклонен. Теперь, много лет спустя, он остался таким же.
— Как вы тут живете? Лондон, я думаю, сильно изменился.
Холли вымученно улыбнулась.
— Ничего. Я привыкла выживать в незнакомых городах. Я сняла комнату и договорилась о работе уборщицей. Продержусь, пока все не решится.
— Но в этом нет необходимости. Я могу выдать вам часть денег вашей матери…
— Джек дал мне достаточно денег.
Небольшая пауза.
— Ах, да. Мистер Армор.
Холли пристально разглядывала свои руки.
— Мой помощник связался с его фирмой в Майами. Похоже, они с ним поддерживают постоянную связь. Дело в том, что он выразил желание, чтобы вы остановились в его доме в Шропшире, пока не прояснится дело с официальными бумагами. Полагаю, вы там уже были?
— Да, — ответила Холли вдруг онемевшими губами. — Когда мы первый раз приехали сюда из Франции.
Холодный пустой дом давил на нее. Теперь она, конечно, знала, почему он пуст. Джек купил его для любимой женщины, а она от него отказалась.
— Хорошо, — рассеянно сказал адвокат.
— Но я не хочу там жить.
Он снял очки и откинулся на спинку кресла.
— Понимаю. Дом стоит довольно изолированно. Если вы боитесь жить там одна, я уполномочен найти для вас экономку.
Холли обиделась.
— Я ничего не боюсь. Я просто не хочу жить в… чужом доме.
— Я все понимаю. И все же немало проблем было бы решено, если бы вы заставили себя пожить там некоторое время. Хотя бы до тех пор, пока не будут подписаны все бумаги по наследству вашего отца.
— Почему? — спросила она, приготовившись к бою.
Ее собеседник задумчиво нанизывал скрепки одна на другую.
— Ваш отец был… как бы сказать… намерен все сделать по-своему. Вспомните хотя бы то, что он изменил вашу фамилию и достал вам американский паспорт, хотя у вас был английский. Вы на это не согласились, но он и слушать не стал.
— Он был деспотом по отношению ко всем, — сказала Холли. — Не только ко мне.
— Именно. Это, насколько я понимаю, касалось и юристов. Его завещание — это безумие. Но оно составлено, и ваш зять намерен использовать любые средства, чтобы не выпустить из рук управление вашим наследством. Поэтому мы не должны давать ему повода. Понимаете?
— Нет.
Адвокат оставил в покое скрепки.
— Хорошо. Я отправил адвокатам в Лэнсинг копию вашего свидетельства о браке. Но я также знаю, что они намерены опротестовать ваш брак как фиктивный.
Холли побледнела. Такая возможность никогда не приходила ей в голову.
— Они могут это сделать?
— Они могут сделать все, что прикажет им Бренден Сегру. Конечно, я могу опротестовать это в суде, и в конце концов, может быть, мы и выиграем дело. Но не забывайте, что речь идет об американских законах, и вам в любую минуту может угрожать приказ снова поселиться в Лэнсинг-Миллз… И я даже не берусь перечислять все возможные трудности. Учитывая сумму, которую вы наследуете…
Холли беспомощно закрыла глаза.
— Неужели так можно поступать с человеком из-за денег?
— Ваш отец, — перебил ее адвокат, — управлял огромной империей. К тому времени, когда он умер, его личный капитал составлял сто миллионов долларов. Это огромные деньги. Естественно, что Бренден Сегру не хочет выпускать вас из-под своего контроля. Поэтому его адвокаты возьмутся за дело, какими бы крохотными ни были зацепки. Ваша мать была его личным секретарем, управляла его персональным офисом в Европе — именно так они познакомились.
Теперь Холли стала понятна постоянная печаль матери.
— Так вот оно что!..
— Подозреваю, — продолжал адвокат совершенно неофициальным тоном, — что, узнав о вашем появлении на свет, ваш отец был потрясен, но ваша мама каким-то образом сумела поступить по-своему. О, я не сомневаюсь, что он принял свою дочь со всей ответственностью. Но отказаться от желания указывать всем, что и как делать, он не мог. Воображаю, как его это взбесило. — Адвокат вздохнул. — Большая часть денег пойдет на основанные им же благотворительные организации, но вам с вашей сестрой все равно остается немало. Вы будете богатой женщиной.
— Я не хочу… — начала Холли, но осеклась. Ей вспомнились горькие слова Джека: «Нам просто позарез необходим дружелюбный миллионер».
— Всегда можно найти применение нескольким миллионам долларов, — понимающе сказал адвокат. — Не стоит пускать половину денег на судебные тяжбы. Мой вам совет — послушайтесь мистера Армора и хотя бы до окончания дела ведите себя, как подобает его жене.
