– Мне всегда казалось, Евлампия
Андреевна, – прищурилась председательница, – что вам глубоко
наплевать на себя. Все ваши, Катя, Юля, вечно всклокоченные бегают и
ненакрашенные. Одна Лиза глаза подводит, но ей-то как раз рано этим заниматься.
Я наклонилась над чашкой и, понизив голос,
сказала:
– Ну… понимаете… Юлечке-то незачем
приукрашиваться, у нее муж имеется. А нам с Катей надо свою судьбу устраивать,
годы-то бегут, моложе не делаемся.
– Это точно, – вздохнула Нина
Ивановна.
Ободренная этой фразой, я понеслась дальше на
лихом коне лжи:
– А когда тебе не двадцать лет, то с
лицом проблемы начинаются! То пигментное пятно выступит, то какие-то прыщи
высыпят, а еще морщины гадкие – «гусиные лапки» и мимические, на лбу и от носа
к подбородку. Кое-кто подтяжки делает, но у нас с Катей денег на пластическую
хирургию нет, сами знаете, сколько зарабатываем. Сначала покупали всякие
разрекламированные кремы…
– Барахло, – махнула рукой Нина
Ивановна, – зря деньги выбросили. Я тоже польстилась, а толку? Мазалась,
мазалась, никакого эффекта. Мне, Лампа, раньше хорошо простые средства
помогали: яичный желток с маслом и лимонным соком, картофельное пюре. Сделаешь
маску, и прекрасно. Еще отлично лицо сметаной мазать или майонезом, но
последнее время ничего не берет, морщин все больше…
– Вот, – кивнула я, – нам и
посоветовали совершенно волшебное средство.
– Какое? – оживилась
полковничиха. – Сделай милость, расскажи.
– Но только вам! Больше никому ни гугу!
– Да, да, говори.
– Одна Катина пациентка, из очень
богатых, ездит раз в полгода во Францию, там ей в суперпрестижном салоне делают
маски из тухлого мяса, – выпалила я и ужаснулась.
В такое Нина Ивановна не поверит никогда. Но
Серегина сначала вытаращила глаза, а потом воскликнула:
– Да? И как же их накладывают!
Я ухватила свою фантазию за шкирку, встряхнула
и затараторила:
– Крайне просто! Берут несвежую говядину,
свинину, баранину, птицу, сорт не имеет значения, проворачивают через
мясорубку, потом фарш мажут на чисто вымытое лицо, оставляя рот и глаза
открытыми. Держат сорок минут, при этом надо лежать молча, не шевелясь, и
думать о том, как похорошеешь. Ну а затем смыть его теплой водой, намазать лицо
кремом, любым.
– И помогает? – с надеждой
поинтересовалась Нина Ивановна.
– Волшебным образом, – заверила ее
я, – основная проблема с тухлым мясом, его сейчас практически не достать.
Но вот я договорилась в этом магазине, мне его оставляют. Сказала, что у нас
дома крокодилы живут, якобы надо их кормить. Нас Катина клиентка предупредила:
«Если больше чем одному человеку про мясо расскажете, перестанет помогать». Ну,
пойду, пора ужин готовить.
С этими словами я, подхватив пакеты, рванулась
на выход. Нина Ивановна осталась сидеть за столом над чашкой с недопитым кофе.
На ее лице застыло недоуменно-недоверчивое выражение. Надеюсь, сплетница
поверила мне. Однако ловко я приплела сюда крокодилов! Кстати, как они там?
Дома отчего-то никого не оказалось. Впрочем,
это неудивительно. Кирюшка у репетитора, продирается сквозь колючие дебри
математики, Лиза постигает у другого преподавателя английский, Катя и Сережа с
Юлечкой небось торчат на работе.
Погладив прыгающих от радости собак, я втащила
в ванную комнату пакет с гнильем и развязала его. Муля, Ада, Рейчел и Рамик
задергали носами, потом, расчихавшись, убежали. Я осторожно, двумя пальцами,
вытащила скользкий, отвратительный кусок и на секунду призадумалась: мыть его
или сунуть крокодилам так? Навряд ли они чистят мясо перед едой.
– Ася, Вася, кис-кис-кис, – запела я
и швырнула кусман в ванну.
Крокодилы ожили и подобрались к добыче, но
есть не спешили. Я вновь заглянула в пакет, сверху лежал довольно большой шмат
печени. Может, им по вкусу субпродукты?
Но ни почки, ни печенка, ни рубец не произвели
на Асю с Васей желаемого впечатления. Я вывернула в воду весь пакет. Чем же их кормить?
Ведь с голоду подохнут! Может, им мешает яркий свет и мое присутствие? Сейчас
умоюсь и пойду отдохну. Сами понимаете, что принять душ было невозможно.
Поэтому я, скинув джинсы и пуловер, изогнувшись буквой S, влезла под кран в
раковине и кое-как, облив весь пол, вымылась. Вода попала на тапочки, поэтому в
спальню я потопала босиком.
Внезапно на меня навалилась усталость. Я
плюхнулась на кровать. Половина девятого, никто из домашних не придет раньше
девяти. Полежу полчасика, а потом сделаю ужин. Уже залезая под одеяло, я
вспомнила, что в ванной на полу осталась моя одежда, но сил встать и убрать ее
просто не было. «Ничего, – промелькнуло в голове, – вот только
покемарю пару минуточек, и порядок».
Из коридора донесся тоненький, заунывный вой.
Наши мопсихи обожают залезать в кровать к тому, кто решил вздремнуть. Но я
хитрая, поэтому сейчас не впустила Аду с Мулей в комнату. Стоит им ворваться в
спальню, как можно проститься с покоем. Сначала собачки, сопя, затеют дележку
территории, норовя сесть мне на макушку, затем, прижавшись к хозяйке,
утихомирятся и заснут, придавив собой мое одеяло. Ни пошевелиться, ни сменить
позу в этой ситуации мне не удастся. Поэтому пусть сидят где угодно, но не
здесь.
Без мопсих вся койка только в моем единоличном
распоряжении. Одна беда: поняв, что ее лишили сладкого сна рядом с хозяйкой,
гадкая Мульена начинает выть. Адюша ведет себя тише, просто ложится, прижимает
нос к щели между полом и дверью и начинает шумно вздыхать.
– У-у-у, – стонала Мульена, –
у-у-у.
Я уже решила было встать и впустить мопсих, и
тут Морфей одолел меня.
– О-о-о, – услышала я.
Рывком вскочила и обнаружила, что в комнате
совершенно темно.
– О-о-о, – стонала Муля, –
о-о-о!
Господи, который час? Пальцы нашарили
будильник. Одиннадцать! Ничего себе, прилегла на пять минут и продрыхла столько
времени. Но почему так плачет Мульена? Неужели никого еще нет дома?
– Так и знала, – завопила Муля.
И в ту же секунду я поняла, что это не
мопсиха, а Юля.
– Так и знала! – кричала Сережина
жена. – Ужас!
– Мамочка, – заголосила Лиза, –
сколько крови! Ой! Это она? Юль, скажи, она?
– Она, – вплелся в хор голосов
Сережкин бас, – она, на одежду гляньте!
– Господи! – запричитала Юля. –
Господи!
Послышался грохот, потом Сережка завизжал:
