– А… знает, – ответила Зина, –
их приносит и уносит, словно ветром!
– Совсем не помните, кто живет в
квартире?
Зина принялась яростно чесать шею. На всякий
случай я отодвинулась еще дальше. Вполне вероятно, что у этой леди водятся
блохи, только не хватало принести домой кожных паразитов и заразить наших
собак.
– А, – махнула рукой Зина, – их
и не посчитать! Вот Сашку помню, он давно живет, в ванной сидит.
Я обрадовалась. Может, незнакомый мне
Александр окажется трезвым?
– Вы разрешите с ним поговорить?
– С кем? – Зина уставилась на меня
мутным взором.
– С Сашей, когда он помоется.
– Ступай на лестницу, тама и жди.
– А тут нельзя?
– Давай десять рублей.
Я вытащила бумажник.
– Стой здеся, – смилостивилась Зина
и ушла.
Из коридора незамедлительно понесся ее хриплый
голос:
– Эй, Сашка, вылазь, хватит баниться, к
тебе пришли.
– Кто? – донеслось издалека.
– Баба, – сообщила Зина.
Раздался щелчок, потом тяжелый топот, и в
комнату вдвинулась гора мышц. Я попятилась. Саша выглядел устрашающе: огромные
плечи, чудовищно бугристые руки, слоновьи ноги и неохватный торс, обтянутый
застиранной футболкой.
– Вы ко мне? – прогудел он.
Я слегка приободрилась, кажется, мужик трезв.
– Вас Петрович прислал? – добродушно
улыбаясь, продолжал Саша. – Не сомневайтесь, хорошо плитку кладу, много
денег не беру, да нам, гастарбайтерам-то, сильно дорого не платят. Как
понимают, что с Украины, так сразу копейки предлагают. Вам только плиточник
нужен? А тут еще Юрка в простое, он паркетчик.
Я помолчала пару мгновений, потом спросила:
– Саша, хотите сто рублей?
– За что? – удивился он, хлопая
голубыми глазами. – Я задаток не беру.
– Нет, просто так.
Саша сел на жалобно застонавшую под его весом
койку.
– За просто так ничего не делают, –
рассудительно сказал он.
– Ну не совсем так, – улыбнулась
я, – ответьте мне на пару вопросов.
– Это зачем? – напрягся парень.
Я вытащила удостоверение и ткнула ему под нос.
Плиточник довольно долго шевелил губами, потом
испуганно сказал:
– А я че? Ниче! У меня документы в
порядке, регистрация есть. В Москве моя родственница живет, на Валовой улице,
там на учет и встал, можете проверить.
– Отчего тогда у Зины койку снимаете?
Сашка вздохнул:
– Так у тети Гали однокомнатная, и в ней
она сама, муж, дочка, полная коробушка. Они и рады пустить, да некуда. А тут
ничего, хозяйка, правда, пьющая, но она к жильцам не вяжется, отдал деньги и
спи себе.
Я решила слегка успокоить его:
– Саша, я не из того отдела, который
вылавливает по Москве незаконно приехавших иностранцев. Скажите лучше, кто
живет в этой комнате?
– Здесь я, – ткнул в койку корявым
пальцем плиточник, – рядом Юра, у окна Таня.
– Женщина вместе с мужчинами?
Саша кивнул:
– Мы так за день накувыркаемся по
квартирам, что и не разбираем, где баба, где мужик. Танюха Юркина любовь, они
вместе приехали. Он паркетчик, она маляр, почти бригада.
– И давно вы тут?
– Уже полгода.
– А на этих двух кроватях?
Сашка вздрогнул:
– Разный народ, меняется постоянно.
Зинка, когда оклемается, идет к вокзалу и там клиентов находит.
– И вам не страшно? – удивилась я.
– Да нет, – пожал чудовищными
плечами Саша, – в основном тихий люд попадается. Мужик с бабой поругается,
она его выпрет, пойдет он со злости на вокзал, а там Зинка мечется. Но такие
тут долго не живут, день, два, и все. Еще с зоны часто сваливают. Через Москву
домой катят, остановиться негде.
– Вот уж неприятное соседство, –
вздохнула я.
– А кто же сейчас не сидел? –
философски вздохнул Саша. – Какую семью ни копни, везде с автозаком
знакомы. Да и приходят-то сюда мужики, это у авторитетов и квартиры, и дачи, и
машины. К Зинке бедолаги попадают, сопрут от дури мешок комбикорма – и на зону.
Выйдут – жена развелась, дети папку знать не хотят, мать умерла, ну куда
податься? Ясное дело, к Зинке. Впрочем, они тоже долго не задерживаются, устраиваются
как-то.
– За последний месяц кто тут был?
Саша покачал головой:
– Ну вы спросили! Разве всех упомнишь!
– Только мужчины?
– Одна баба была, с ребенком. Ее муж на
любовнике поймал, ну и вытолкал на мороз, к маме она ехала, две ночи тут
плакала. Остальные все парни.
– И сколько их было, не знаете?
– Не считал, да и недосуг мне. Приду, чаю
попью – и на боковую, ночью покурить встану, все спят, лиц не видно. Вот в два
ночи обязательно проснусь. Как пихнет кто и велит: «Вставай!» Подымлю у окошка,
и хорошо. Это у меня после армии такое.
– Ничего странного не заметили?
– А чего?
– Ну… не знаю! Допустим, вы ночью
проснулись, а кто-то что-то делает. Во сколько уходите из дому?
– Мы с Юркой и Танюхой в семь убираемся,
нам на объекте в восемь быть велят, – вздохнул Сашка, – выходных нет.
А насчет странного… Был тут пару недель назад чудило, с телескопом.
– С чем? – изумилась я.
Саша заулыбался:
– Некоторые люди такие странные, ну на
всю голову больные. Просыпаюсь ночью, гляжу, у окна мужик стоит около какого-то
аппарата. Вроде трубы на треноге…
Сашке стало интересно, и он окликнул соседа:
– Эй, ты чего там делаешь?
Мужик вздохнул и попытался было заслонить
собой странное сооружение, но Саша уже встал и подошел к нему.
– Что это у тебя?
– Телескоп, – улыбнулся тот, –
хобби у меня такое, звезды разглядывать. Вот сюда посмотри!
