– Может, ваша собачка ко мне
привыкнет? – спросила хозяйка, пока я стаскивала сапоги.
Я чуть было не ляпнула: «Какая собачка?» Но
потом, слава богу, вспомнила, что являюсь владелицей злобного пса бойцовой
породы, и сделала вид, что вожусь с заевшей «молнией» и не слышу хозяйку.
Мне еще раз продемонстрировали комнатку, а
потом предложили чай. К такому повороту событий я была готова и достала из
сумки только что купленный вафельный тортик. Зоя Андреевна захлопотала на
кухне, усаживая меня в самый уютный уголок. Я получила из ее рук красную
кружечку с чаем и спросила:
– Ваши соседи не будут против, если я
поселюсь тут?
Зоя Андреевна улыбнулась:
– А их нет!
– Как это? – удивилась я. –
Вроде еще две двери на площадку выходят.
– Слева Коростылевы живут, –
пояснила Зоя Андреевна, – очень приятная пара, но они уже третий год как в
Израиль уехали, приезжают летом, ненадолго, и опять на историческую родину.
Справа Елизавета Марковна обитала, милейшая особа, умерла в декабре. Внучка ее
собирается квартиру продавать, вот, выжидает полгода. Так что делать мне
замечания за жиличку некому. Впрочем, ни Коростылевы, ни Елизавета Марковна
никогда бы ничего и не сказали, они интеллигентнейшие люди. Слава богу, не на
пятом этаже живу, там да!
– Баба Клава специфическая
личность, – решила я поддержать разговор.
– Она еще ничего, – покачала головой
Зоя Андреевна, – а вот Олеся… Это ужас! У нас балконов нет, дом давно
построен, это сейчас у всех лоджии. Вроде бы и ни к чему балкончик, только
ванные маленькие, где же бельишко стираное развесить? Вот и придумали.
Чердачное помещение у нас отремонтировали, веревки натянули, мы там белье и
вывешиваем. Раньше просто так ходили, а когда терроризм начался, чердак хорошо
заперли, а нам ключи раздали, чтобы никто посторонний не проник!
Чердак! Я чуть не свалилась со стула. Как не
подумала про него сама!
– Так эта Олеся, – мирно журчала Зоя
Андреевна, – чего удумала! Притащила полный таз, увидела: все веревки
заняты, скинула мои простыни, а свои повесила. Я решила ей выговор сделать,
только у этой Олеси муж жуткий амбал, он меня просто взашей вытолкал. Вот какие
люди встречаются, без стыда и совести…
– Можно на чердак посмотреть? –
нетерпеливо воскликнула я.
– Отчего же нет? – удивилась Зоя
Андреевна. – Если интересно вам, пошли. Ключик у меня всегда висит вот
тут, на крючочке. Редко, правда, им пользуюсь – ну какая у одной старухи
стирка? Так, печаль одна.
Всю дорогу до чердака, на который мы
поднимались по лестнице, Зоя Андреевна рассказывала о ссоре с наглой Олесей.
Наконец она, повозившись с замком, распахнула
тяжелую железную дверь. Перед моими глазами открылось большое помещение с
протянутыми под потолком веревками. В правом углу висели чьи-то ядовито-розовые
наволочки и ярко-красные полотенца. Чердак был чисто выметен, и пахло тут
ополаскивателем для белья. Мы сами пользуемся таким, после него вещи и правда
делаются мягче.
Впереди виднелось окно, я подошла к нему. Раму
кто-то тщательно заклеил, но другие руки, не пожалев чужой работы, открывали
окно уже после заклейки. Белая бумага была разорвана и кое-где висела
лохмотьями. Я глянула в оконце и мгновенно увидела кабинет покойного Семена
Кузьмича. Лучшего места для снайпера с винтовкой и не придумать. Я даже без
всякой оптики великолепно видела гардины, письменный стол, кресло и даже часть
комода, находившегося у дверей. Дом, где жил профессор, был чуть выше здания,
на чердаке которого я находилась.
– Нам из-за этого чердака все
завидуют, – болтала Зоя Андреевна. – Вот Лена частенько говорит: «Мне
бы хоть какой кусочек, чтобы мокрое развесить». Ведь это проблема! Лена-то в
коридоре сушит! Хорошо ли это? Влажность в квартире высокая.
– Кто такая Лена? – совершенно
машинально поинтересовалась я, разглядывая подоконник. Интересно, от чего эти
царапины?
– Подруга моя, – охотно пояснила Зоя
Андреевна, —
она, правда, сильно младше меня, но у нас
много общего. Леночка великолепный человек…
Я пропускала ее слова мимо ушей, сами знаете,
сколь болтливы бывают пожилые женщины. Задашь старухе самый простой вопрос и
услышишь в ответ историю не только ее жизни, но и подробности биографии всех
знакомых. Вот и Зоя Андреевна не оказалась исключением.
– Мне так жаль Леночку, – тарахтела
она, – умная, с высшим образованием, интеллигентная, в библиотеке нашей
районной работает, имени Виктора Гюго.
Внезапно меня царапнула фамилия великого
французского литератора. Тем, кто не в курсе, сообщу: мюзикл «Нотр-Дам»
поставили по его книге «Собор Парижской Богоматери».
– Мы с ней там и познакомились, –
вещала Зоя Андреевна. – Такая милая женщина, но вот не повезло в жизни!
Попался подлец, сделал ребенка и не женился на Леночке. Она одна девочку тащит,
правда, та уже выросла, но все равно! Наверное, любила она подлеца, раз дочь
Женечкой назвала, в честь негодяя.
Я медленно складывала в уме куски головоломки.
– Кого назвали Женей?
– Да Лена, заведующая библиотекой имени
Виктора Гюго! Подлеца, который на ней не женился, звали Женей, она в его честь
дочке то же имя дала. Кстати, чудесная девочка выросла, умная, воспитанная…
Зоя Андреевна говорила и говорила, у меня
перед глазами завертелись разноцветные круги.
– Вам плохо? – неожиданно осеклась
старушка.
– Нет, – пробормотала я, –
наоборот, очень, просто очень хорошо!
Глава 21
Убежав от Зои Андреевны, я вошла в кафетерий
супермаркета, расположенный на первом этаже, устроилась за столом и задумалась.
Первая жена Семена Кузьмича, Розалия Львовна, служила в библиотеке имени
Виктора Гюго, там же работала девушка по имени Лена, так и не ставшая
официальной невесткой Баратянского. А сына Семена Кузьмича звали Женей.
Я стала крутить в руках пластиковое блюдечко.
В моей голове родилась совершено дикая идея, которую следовало досконально
проверить.
Опрокинув в себя полуостывший чай, я спросила
у продавщицы, тетки лет сорока:
– Вы, случайно, не в курсе, где тут
библиотека?
– В соседнем доме, – охотно ответила
она, – дверь в дверь с магазином «Обувь».
