– Моя мать и бабушка жили в Ленинграде,
там и попали в блокаду. Не дай бог пережить все, что выпало на их долю. Бабушка
умерла от голода, а вот маме очень повезло, ее свели с девушкой, очень
молоденькой, почти ребенком, которая торговала продуктами в обмен на ценности.
Звали умную девушку Роза, и она брала только золото с настоящими камнями.
Несмотря на юный возраст, негодяйка великолепно разбиралась в украшениях. Мама
отдала ей все, что имела, последними ушли серьги и кулон с черным жемчугом за
пару банок сгущенки.
Рада замолчала, Лена пыталась переварить
полученную информацию. Так вот откуда у Баратянской эксклюзивные бриллианты!
Впервые Лена подумала, что на зарплату профессора никогда не купить подобных
вещей.
– Все детство, – грустно улыбаясь,
продолжала Рада, – мама рассказывала мне об этом комплекте. О других
вещах, может, даже более ценных, она не вспоминала. Я очень хорошо помню, как
она говорила: «Ходить мне приходилось через весь город, транспорт не работал.
Утром, замотавшись во все найденные тряпки, я выползала из дома. Всегда думала,
что не дойду, но шла, еле-еле, очень боялась упасть и замерзнуть. А эта Роза с
каждым разом давала мне за вещи все меньше и меньше продуктов».
Рада слушала маму, и сердце у девочки
обливалось кровью. Встречаются же такие негодяйки на свете.
– А откуда у нее были продукты,
мамуля? – спросила она один раз.
– Так украла, – пояснила та, –
перетаскала муку, крупу, консервы, масло к себе в квартиру из магазина, а потом
подожгла его. Об этом знали люди, кто к ней ходил. Да только Роза отнюдь не со
всеми дело имела, кое-кого даже на порог не пускала. А мне повезло, я
понравилась ей.
– Ничего себе повезло! – возмутилась
Рада. – Она у тебя последнее отняла.
– Зато я жива осталась, – вздыхала
мать, – вот бабушка твоя умерла от голода, меня с Розой только после ее
кончины свели.
– И ты, когда закончилась война, ни разу
к ней не пошла? – недоумевала Рада.
– Меня вывезли, как тогда говорили, на
Большую землю, – пояснила мать, – по Дороге жизни, проложенной по
льду. Как мы ехали на грузовиках – отдельная история. Машина, идущая перед
нами, провалилась в полынью, все погибли, а вот мне опять повезло! Потом, через
пару лет, я вернулась в Ленинград и сразу отправилась в Розе.
– Чтобы все отобрать? Правильно! –
воскликнула Рада.
Мать тяжело вздохнула:
– Понимаешь, детка, по большому счету,
Розу нельзя считать виноватой.
– Как это? – возмутилась Рада,
которую просто взбесила неконфликтность матери. – Она скупала ценности за
копейки, обманывала умирающих, голодных людей!
– Люди шли на обмен добровольно, –
пояснила мама.
– Все равно гадина!
– Ну конечно, – согласилась
мать, – Розу нельзя назвать светлой личностью, но, с другой стороны, она
же ничего ни у кого не отнимала силой, я лично была ей в те дни очень
благодарна. Обида пришла позднее, вот я и поехала к ней, хотела просто сказать,
глядя ей в глаза: «Роза! Вы мерзавка». Но в ее квартире проживали другие люди,
она исчезла. Ну а потом я перебралась в Москву, очень уж тяжелые воспоминания
обуревали меня в Питере.
Рада замолчала. У Лены тоже не нашлось слов.
Она знала: Розалия Львовна детство и часть юности провела в городе на Неве,
более того, ей было известно и о том, что блокаду начальница перенесла в родном
городе. Но Розалия никогда не рассказывала о тех временах. А Лена и не
расспрашивала, понимая, как тяжело человеку вспоминать о таком!
– Теперь понимаешь, отчего я съехала с
катушек, когда увидела серьги в ушах этой стервы? – прошептала
Рада. – Сначала ушла домой, всю ночь не спала, а под утро забылась. И тут
мне приснилась мама, которая велела: «Радочка, отними наш семейный талисман,
верни его назад!»
– Вдруг это не она меняла
продукты! – воскликнула Лена. – Ну сама посуди, сколько времени
прошло! Роза могла продать драгоценности!
– Она это, – с невероятной злобой
протянула Рада, – она! Я просто свое назад забрала! Об одном жалею: не
придушила гадину! А следовало ее жизни лишить!
Я ушла от Лены в страшном возбуждении. Ну
отчего мне пришло в голову, что убийца рассчитывал на наследство? Месть – вот
спусковой крючок преступления. Рада Мастерова имела достаточно мотивов для
того, чтобы убить Баратянских. Наверное, она полагала, что Семен Кузьмич знает
о происхождении драгоценностей жены.
К сожалению, иногда я бываю излишне суетлива.
В данном случае следовало поехать домой, запереться в своей комнате,
пораскинуть спокойно мозгами, наметить план действий… Но меня понесло назад в
соседний дом. Не успела я сообразить, что к чему, как пальцы сами собой нажали
на кнопку звонка. Вот в этот момент, честно говоря, я слегка испугалась и
подумала: «Авось этой Рады нет дома».
Но я никогда не выигрываю в лотерею, дверь
моментально распахнулась, на пороге возникла дама.
– Вы ко мне? – удивленно воскликнула
она.
Можно было ответить: «Ой, простите, ошиблась
дверью», но я брякнула:
– Это квартира Мастеровой?
– Да, – кивнула женщина.
– Вы Рада?
– Абсолютно верно.
– Я из журнала… «Караван историй»,
редактор отдела очерка.
– Правда? – удивилась Рада. –
Очень люблю ваше издание, да вы входите. Скажите, а эти фотографии с
переодеванием, проект Екатерины Рождественской, их трудно делать?
– Не слишком, – осторожно ответила я
и, понимая, что Рада, к сожалению, хорошо знающая журнал, запросто может
уличить меня в самозванстве, быстро добавила: – Но основными материалами у нас
являются всякие жизненные истории. Вот поэтому я и пришла к вам.
– Но чем же я могу помочь? –
недоумевала Рада, но провела меня в гостиную.
Усевшись в мягкое кресло, я сказала:
– Вроде ваша мама была блокадницей, а мы
сейчас готовим номер, целиком и полностью посвященный юбилею Петербурга. Городу
на Неве исполняется триста лет.
Сказав последнюю фразу, я испугалась. Вот уж понятия
не имею, в каком году царь-реформатор Петр Первый заложил на болотах сие
поселение!
Но Рада, очевидно, тоже получала в школе по
истории двойки, потому что она кивнула.
Приободрившись, я продолжала:
– Одна из самых трагических страниц
истории Ленинграда – блокада его немецко-фашистскими войсками.
